Время дня: ночь
Шрифт:
— Не работает? — поинтересовался Саша, тоже шёпотом, показывая на кнопку.
— Нет. Как раз напротив — работает, — тихо сказал Теплушкин и пояснил: — Это — чтобы соседи не услышали… Тут — коммунальная квартира… Могут настучать…
В это время дверь отворилась.
— Проходите, пожалуйста! — сдержанно, по-деловому проговорил маленький человек, лет сорока пяти, с острой бородкой, похожей на ленинскую, отодвигаясь в сторону и, готовясь закрыть дверь за входившими.
Не останавливаясь в прихожей, гости шагнули из коридора, уходившего куда-то в глубину квартиры, сразу вправо,
— Я пригласил вас специально на пол часа раньше, — начал он. — Чтобы мы успели немного поговорить наедине. А потом начнут приходить другие братья и сёстры, и тогда мы уже проведём общее молитвенное собрание…
Он говорил уверенно, как привыкший руководить человек, и с каким-то прибалтийским акцентом, делавшим его речь слишком правильной.
Санитар предложил всем раздеться, любезно принял одежду и нащупав по гвоздику на двух разных стенах повесил на них Сашино пальто и Вовин "балдахин".
— Прошу садиться! — предложил хозяин, указывая на "копию" того, что Саша уже видел в квартире Вовы Теплушкина.
Все сели на такие же туристические раскладные стульчики. В отличие от Володиной комнаты, здесь стульчики были уже расставлены вокруг столика.
— Как вас зовут? — спросил хозяин, обращаясь к Сашке.
— Саша… — ответил юноша.
— Санитар, — представился хозяин.
Саша кивнул в знак понимания и не решился переспросить или уточнить, настоящее ли это имя или — подпольная кличка, полагая, что все такие детали ему откроются со временем, а проявление любопытства — вещь неблаговидная.
— Сейчас я принесу чай… — Санитар поднялся из-за стола.
— Спасибо… — начал было Саша неуверенно. — Но чай — не обязательно… Лучше мы поговорим, раз у нас не много времени.
При этом Володя, сидевший справа от Саши, закашлялся. Санитар, остановившийся уже у двери, взглянул сначала на него, затем на Сашу.
— К сожалению, я всё равно должен выключить чайник. По-видимому, он уже кипит.
С этими словами Санитар тихо выскользнул за дверь. Вова, не сказавший ни слова, с тех пор, как они пришли, глубоко вздохнул, как он это делал прежде, что-то рассказывая Саше.
Через пол минуты вернулся хозяин, без чайника, сел на прежнее место. И Вова снова выразительно вздохнул.
— Мы будем пить чай, когда придут все остальные, брат Вова, — сказал Санитар, улыбаясь. — Ты не возражаешь?
Бывший хиппи заулыбался в ответ, качнулся на стульчике, наклонился вперёд, но опять ничего не сказал.
— Можно я перейду "на ты"? — предложил Санитар и проницательно взглянул Саше в глаза.
— Да, конечно! — поспешно согласился Волгин, не зная, однако, как ему самому обращаться: просто "Санитар" или "Брат Санитар".
— Брат Вова, — продолжал Санитар, — Рассказал мне о вашем общении… Учитывая твой повышенный интерес, брат Александр, к теоретической, так сказать, части религии, мы решили, что будет лучше, если руководством над твоей душой займусь я…. Конечно, если ты не будешь возражать…
Санитар замолчал. Саша смотрел на него широко раскрытыми глазами, едва успевая переваривать информацию. Руки хозяина лежали на столике, без
Вся эта обстановка, его манера говорить, кличка, акцент Санитара будто бы заворожили Сашу, лишили его способности рассуждать. Он сидел, затаив дыхание, в затянувшемся шоке и недоумевал, как это вдруг он попал сюда: ведь только что они с Вовой шли по улице, поднимались по лестнице, и вдруг оказались в этой странной квартире, в этом необыкновенном мире, где жил этот обаятельный человек! Будто бы кто-то выдернул Сашу с улицы за волосы и посадил в этой комнате. И от этой резкой перемены он никак не мог придти в себя…
— Хорошо… — сказал он, сам не зная на какой отвечает вопрос. — А что это? — Саша указал на стену с листом.
— Это страница из старинного Евангелия, — ответил Санитар.
— Можно я посмотрю?
— Да, пожалуйста…
Саша поднялся, вышел из-за стола, подошёл к стене и попробовал прочитать по старославянски:
"Да будут все едино, как Ты, Отче, во Мне и Я в Тебе, так и они да будут в Нас едино, — да уверует мир, что Ты послал Меня."
Вчитываясь, Саша не удержался и опёрся коленом о край топчана, прикрытого тонким покрывалом. Топчан был твёрд, как деревянная скамья. Вернувшись на своё место, он то и дело поглядывал то на страницу Евангелия, старославянский текст которого пока ещё не достиг его сознания, то на топчан, пытаясь понять, действительно ли там ничего нет кроме тонкого покрывала.
В это время где-то глубоко из стены, рядом с дверью, раздался лёгкий стук.
Санитар поднялся.
— Извините…
— Он спит на этом? — поинтересовался Саша, обращаясь к Вове и указывая на топчан, когда Санитар вышел открывать дверь вновь прибывшему.
Теплушкин кивнул головой.
Вошли две молодые женщины. Одна — высокого роста, лет тридцати пяти, другая, напротив низкая, неопределённого возраста в промежутке между восемнадцатью и двадцатью пятью, — обе со странным печальным выражением лиц.
Санитар взял у одной пальто, у другой — куртку, за неимением достаточного количества гвоздей в стенах, положил на кушетку.
Первую женщину, с цыганскими чертами лица и сухогрудой, сутулой фигурой звали Татьяной. Другую, с непомерно развитым торсом и лицом, чем-то напоминающим маленькую и добрую ручную обезьянку, звали Ириной.
Обе сели за стол, рядом с кушеткой, там, где только что находился Санитар.
— Сейчас должна подойти ещё одна сестра, — сказал Санитар, — И тогда мы начнём…