Время дня: ночь
Шрифт:
Очнулся Алексей ночью от холода на берегу какого-то пруда. Светила яркая полная луна. Рядом с ним, в грязи, валялись мокрые пиджак и рубашка, а он был в одной майке и со снятыми наполовину брюками.
"Наверное, хотел купаться, дурак!" — подумал он, одеваясь.
Хмель ещё не прошёл, и его шатало из стороны в сторону. Помочившись, он направился к черневшим неподалёку избам. Избы оказались нежилыми. Он зашёл в одну из них и, пристроившись где-то в углу, ненадолго заснул. Не выдержав холода, он скоро поднялся и, стуча зубами о зубы, двинулся прочь. Светало.
"Ах! Кабы на мне была форма!" — подумал он, продолжая шагать по обочине.
Вскоре ему повезло: на его счастье неожиданно рядом остановилось такси, которое затем вывезло его из района новостройки, куда неведомыми путями завела Вишневского недобрая сила.
8. Подарок мастеру
Саша и Игорь молча стояли у стены с надписью "Не курить!" Игорь курил.
— А может всё-таки закуришь? — спросил Игорь после продолжительного молчания.
— Нет. Я бросаю, — ответил Саша.
— Так, ведь, бросаешь — не бросил ещё…
— Нет, не хочу.
— Небось, и сигарет своих нету…
— Нету, потому как они теперь мне ни к чему.
— А, вот, если б ты сам у меня попросил, когда б хотел покурить, то я бы вряд ли тебе дал… — криво улыбаясь, говорил Игорь. — А вот теперь предлагаю и то только потому, как говоришь, что бросаешь…
Игорь проглотил "потому как" и вышло, как у пьяного, вроде "помыкак". Произнёс он так не специально, а случайно, и сам того не заметил. Саша улыбнулся на это. Игорь же подумал, что он добился своего по поводу курения, чем и вызвал у Сашки улыбку.
— Нет. Не соблазнишь! — ответил Саша.
— Да ну?! — среагировал резко его приятель — Я не соблазню — так, поди, сам соблазнишься… А? — Он вытащил из кармана пачку "Примы", подбросил слегка вверх, чтобы в прорезь пачки выскочила сигарета.
— А, знаешь ли ты!.. — Сашка вдруг особенно глубоко осознал типологичность юмора товарища, — Знаешь ли… Ведь ты сейчас говоришь не сам от себя!
— Эва! — наигранно продолжал тем же тоном Игорь. — Как же это так может быть?! — Он перестал втягивать дым и замер, держа его в себе.
— А так! В тебе сейчас говорит сам дьявол!
— Эк-ко! — Выдохнул он дым одновременно с междометием. — Сам, говоришь, дьявол?
— Ты находишься в зависимости от него. Он внушил тебе исполнять правила его игры. Вот, ты и шутишь всё в одном и том же стиле. Это называется "чёрным юмором", знаешь? И ты, как раб его, не можешь уже разговаривать по-человечески, нормальным языком…
— Это где ж ты, никак на Заводе, услыхал о нормальном-то языке? Может у дяди Коли программа испортилась, и он стал говорить по-человечьи?
— Да, не преувеличивай, ты! Я согласен, что на Заводах трудно говорить по нормальному. Мы сами придумали этот язык, точнее преувеличили, или выпячили тот, который тут в обиходе среди работяг и ремесленников… Но ведь, мы это придумали, как бы, невольно,
— Ну, хорошо! — Игорь вдруг переменил тон. — Как же тогда надо?
— Ты, ведь, Евангелие не читал… — начал Саша серьёзно, делая какое-то внутреннее усилие, чтобы не перейти на ядовитый язык, не сорваться на циничную иронию, к которой оба приятеля привыкли, считая её занятной игрой и даже формой самозащиты.
— Нет, не читал…
— А вот там говорится, как дьявол искушал Христа. Только Христос выдержал и не поддался всем его соблазнам, потому что с ним был Бог. А вот мы с тобой находимся под властью сатаны, когда играем в эти глупые игры. Сами себя запарываем, и ещё смеёмся, когда другому становится невмоготу.
— Так-то оно так, — ответил Игорь, действительно посерьёзнев. — Однако ж без этого будет совсем скучно… Ты покаместь был в больнице, мне тут приходилось только с Машкой пороть. А он, сам знаешь, "третий — лишний", наших шуток не понимает — родной Завод шибко уважает…
— Это просто — как дурная привычка. Надо придерживаться внутренних принципов. Надо работать над собой. И нельзя внешне быть одним, а внутренне — другим. Постепенно сделаешься одинаковым и снаружи и изнутри. Только ты сам можешь выбрать сейчас, пока ещё не поздно, каким быть: таким, как ты снаружи, как все, — и тогда огрубеть внутренне; или наоборот — изменить внешние привычки и следовать своему внутреннему голосу. А иначе будешь, как он… — Саша махнул рукой, указывая на человека, в телогрейке, с папиросой во рту, стоявшего неподалёку на коленях и "починивавшего" радиатор отопительной батареи.
— Дак, то ж дядя Коля! — воскликнул Игорь!
— Никакой не дядя Коля! А только — очень похож.
— И, правда! Наверное, это — его двойник! — засмеялся Игорь.
— Хватит… — устало отозвался Саша. — Прямо ж сказать ничего нельзя — сразу начинаешь порку! Один и тот же юмор… Одна и та же работа!.. Одни и те же люди!.. Один и тот же Завод!..
— Э!.. Ты Завод не тронь! Завод не просто один — он един и неделим!
— Запорол! Хватит! — взмолился Сашка.
— Ага! — улыбнулся Игорь. — Ладно! Это я только так, для проверки. Какой-то ты сегодня не такой! — Игорь бросил в сторону докуренную сигарету. — Пошли прогуляемся!
Товарищи направились в туалет. Рабочий день был в разгаре, поэтому даже там никого не было. Отойдя от писсуаров, они стали мыть руки. Краны на раковинах были разболтаны. Из пяти работало только три.
— Смотри! — воскликнул Игорь.
С этими словами он открыл посильнее воду и ловко отнял открученную от смесителя изогнутую трубку.
Брызнула струя воды, ударив в потолок.
— Атаз!! — закричал Игорь и, прихватив с собой трубку смесителя, ринулся к выходу.
Оказавшись за дверями, в коридоре, друзья резко перешли на спокойный шаг и, как ни в чём ни бывало, направились к раздевалке.