Время орка

Гарин Дмитрий

Покои графини были невероятно красивы, но вместе с тем они как бы угнетали своим вопиющим великолепием.

— А, сир Ван Дейк…

Он чуть было не вздрогнул, услышав этот вкрадчивый лукавый голос.

Из глубины покоев вышла молодая и поразительно красивая женщина в одежде, которую едва ли сочли приличной при любом дворе королевства. Изящные линии её тела бесстыдно извивались при каждом движении. Смуглая, влажная от благовоний кожа лоснилась в солнечном свете, а узкие глаза островитянки были подведены тёмной тушью. Голову венчал искусно сработанный чёрный парик, украшенный элегантным золотым обручем с сапфирами.

— Миледи. — Придерживая

рукоятку меча, Ван Дейк опустился на одно колено, склонив голову.

Да, графиня Фелиция Тибальд была прекрасна. Однако красота эта не могла обмануть Ван Дейка. Каждый раз, когда ему приходилось говорить с ней, он чувствовал, будто гладит ядовитую змею. Очаровательное и изящное создание, но вместе с тем коварное и смертельно опасное.

— Ах, поднимитесь, мой дорогой сир Ван Дейк, — её смех был похож на мелодичный звон серебряных колокольчиков, — или мне называть вас «лесным рыцарем»?

Унизительное прозвище, которым наградила Ван Дейка знать, не желая принимать в свои ряды человека низкого происхождения. Упомянув его, графиня наверняка хотела задеть рыцаря, но Ван Дейк не доставил ей этого удовольствия.

— Ваша милость может называть меня так, как ей вздумается, — покорно ответил он, поднимаясь с колена. — Вы посылали за мной?

Быстрее покончить со всем этим и уйти. Ван Дейк задыхался в незримых объятиях этих чужеземных благовоний. Он не хотел смотреть на неё, не хотел поддаваться её порочным чарам.

— Вы правы, — согласилась юная графиня, — я хотела, чтобы вы передали Каролине мои слова. Она едет с нами в Адамант на весенний королевский турнир, и это не обсуждается. У неё есть две недели на сборы.

— Но, миледи, мне кажется, что вы бы и сами могли…

— Простите, сир Ван Дейк, но я не помню, чтобы спрашивала вашего мнения, — перебила она его.

Текучая вкрадчивость её мелодичного голоса сменилась жёсткостью и холодом.

— Я более не смею вас задерживать, — продолжила она с интонацией, которой обычно отчитывают провинившихся слуг. — Вы свободны.

Поклонившись, Ван Дейк покинул покои графини, направившись в другой конец замка.

Ненавидел ли он её? Нет, но это не значило, что он готов был терпеть её постылое присутствие. Всякий раз ему казалось, что вместе с благовониями он вдыхает яд. Будто частичка мрака её развращённой души могла проникнуть в него вместе с этим тошнотворно приятным запахом, заполняющим всё вокруг.

С тех пор как два года назад умер граф Юлиус, двоюродный брат короля, Югом фактически правила графиня, пользуясь полномочиями регента при своём четырнадцатилетнем сыне Люциусе. Король пытался найти ей нового достойного супруга, но это оказалось не так просто. Тщеславная и гордая графиня не спешила делиться своей властью и свободой.

Ван Дейку не нравился Юг. Ему не нравилась эта жара. Ему не нравилась местная пища. Ему не нравились смуглые, суетливые и безответственные люди, что жили здесь. Но, что самое главное, ему не нравилась графиня, как и её наглый, избалованный сынок, унаследовавший все пороки матери.

С каким удовольствием он поселился бы в лесах Простора или отдал жизнь, защищая Предел, но судьба распорядилась иначе.

Почему же он всё ещё был здесь? Тому была лишь одна причина, и звали её Каролина. Тринадцатилетняя девочка была вторым ребёнком графини и младшей сестрой Люциуса. Однажды Ван Дейк спас её, за что и был произведён хранителем Юга в рыцари, а заодно и в пожизненные телохранители его драгоценной дочери. Поначалу новоиспечённый

аристократ не сильно-то обрадовался такой «чести», но чем больше он узнавал это трогательное хрупкое существо, тем больше привязывался к ней. У него самого никогда не было детей, но близость Каролины, тонкий трепет её чистоты и добра затронули в нём какие-то потаённые душевные струны, о существовании которых суровый северянин даже не догадывался. Сам того не замечая, он уже не мог обходиться без неё, прекрасно понимая, что и она тоже нашла в нём верного друга и защитника, так необходимого ей после смерти отца.

Оказавшись у знакомой двери из морёного дуба, Ван Дейк постучал.

— Войдите, — раздался за дверью тонкий детский голосок.

Когда рыцарь перешагнул порог, он застал свою подопечную за чтением. Она сидела у окна, через которое было прекрасно видно причудливую двойную вершину Вороньей горы, возвышавшейся на полуострове Ворона, обнимавшего залив с востока.

Комната Каролины находилась в восточной башне Пламенеющего замка. Большую её часть занимали книги, казавшиеся такими большими рядом с этой маленькой хрупкой девочкой. Вдоль одной из стен шла изогнутая лестница, ведущая на второй ярус, где располагалась спальня. В отличие от покоев графини здесь пахло старой бумагой, морем и цветами. Этот запах Каролина называла запахом приключений.

Светлые соломенные волосы девочки светились в лучах утреннего солнца. В такие моменты Ван Дейк особенно сильно ощущал тёплые волны нежности, разливавшиеся внутри его воинского сердца.

— Я говорил с вашей матерью.

Он сделал паузу, не зная, как продолжить.

— Она хочет, чтобы вы отправились с ней в столицу, моя леди.

Тонкая рука девочки, перелистывавшая страницу, замерла в воздухе.

Ван Дейк опустился на колено, склонив голову.

— Простите меня, моя леди. Я пытался поговорить с ней, но она и слушать не пожелала.

Отбросив в сторону книгу, девочка встрепенулась, как испуганная птица, и бросилась к рыцарю.

— Поднимитесь! Поднимитесь, дорогой дядюшка! Сколько раз я просила вас не делать этого!

Её изящные, маленькие ручки впились в его плащ, отчаянно стараясь поднять воина с колен.

Дядюшка. Она всегда звала его так, с того самого рокового дня, когда копьё Ван Дейка пронзило варга, жадно вцепившегося в хрупкое девичье тельце. Он помнил всё случившееся так, словно это было вчера.

Бегущий на крик помощник провинциального ловчего видит в чаще двоих перепуганных господских детей. Они в ужасе. Перед ними высится огромный чёрный варг. Свирепый, безжалостный зверь. Ван Дейку не успеть, и он это знает. Гудя от напряжения, рука вскидывает копьё, готовясь к одному отчаянному броску. Зверь кидается на детей…

Из пучин памяти в реальный мир рыцаря вернуло нежное прикосновение тёплой руки, ложащейся на обветренную щеку.

— Поднимитесь, добрый сир, прошу вас.

Ван Дейк встал. Каролина отчаянно обняла своего защитника, уткнувшись головой в его грудь. Её сотрясали сдавленные рыдания.

— Они будут смеяться, — всхлипывала она, — будут показывать на меня пальцем.

— Будут, — мрачно подтвердил рыцарь, не в силах обманывать её.

Ван Дейк снял перчатку и опустил руку на голову девочки. Он гладил её светлые, вьющиеся волосы с осторожностью человека, берущего в руки живую бабочку. В такие моменты в голове сами собой возникали сомнения. Достоин ли он этого? Достоин ли он её тепла? Он чувствовал себя презренным лжецом.