Время останавливается для умерших
Шрифт:
Пистолет, выбитый мной из его ладони, отлетел в сторону и упал на пол, ударившись о край кровати.
Моника пронзительно закричала.
Одновременно я почувствовал удар в плечо. Броняк попал мне в ключицу.
— Остановись, парень, — сказал я, — Еще не поздно.
Броняк удерживал Монику перед собой, обнимая за талию левой рукой. Девушка с испугом смотрела на мое плечо. Я тоже взглянул на него и увидел быстро расползающееся темное пятно. Только теперь я почувствовал сильную боль, вызванную, наверное, поворотом головы, боль такую
— Через минуту может быть поздно. Хочу, чтобы ты знал, что левой я стреляю точно так же.
Упавший пистолет лежал на ковре, скрытый от меня краем кровати. По движению бедра Броняка я понял, что он пытается ногой придвинуть его ближе к себе. Он делал это, ловко прикрываясь Моникой, не отрывая взгляда от моих глаз. Очевидно, пистолет был уже совсем близко, в пределах досягаемости — я заметил, что Броняк собрался наклониться. Предупреждая его намерение, я приблизился еще на один шаг. Мне было необходимо неожиданно оттолкнуть в сторону Монику и тем самым лишить противника свободы передвижения. Я дотронулся языком до нижней губы и почувствовал, как из уголка рта сочится кровь.
Пересиливая боль, я вытянул раненую руку в сторону девушки, однако именно эта парализующая боль заставила меня пошатнуться. Броняк оказался быстрее. Он резко толкнул Монику на меня, чтобы не дать мне выстрелить, а сам, отказавшись от намерения поднять оружие — это потребовало бы слишком много времени, — отпрыгнул в сторону и распахнул дверь.
В распахнутой двери стоял сержант Клос. С реакцией, достойной самого лучшего ринга, он нанес удар в живот выбегающему Броняку. Тот охнул и согнулся словно хотел ударить головой, но тут же получил второй удар, в подбородок. Я мог только наблюдать за этой сценой, потому что Моника судорожно вцепилась в мою вооруженную левую руку.
Теряя сознание, Броняк медленно осел на пол.
— Мы еще успеем на варшавский скорый, — сказал сержант.
Мои силы были на исходе. Тыльной стороной ладони я отер струйку крови, бегущую изо рта, и посмотрел на покрытый пятнами рукав. Мне хотелось одного — упасть.
Сержант взял через платок лежавший на ковре пистолет Броняка. В том месте, где оксидированный ствол сходился с рукояткой, был заметен след от пули.
— Ты стреляешь так же, как и до войны, — с удовлетворением отметил Клос и украдкой взглянул на все увеличивающееся темное пятно на моем пиджаке.
Я спрятал свой пистолет и оперся о спинку кресла.
— Мое счастье, что Броняк не знал… что я не имею права в него стрелять… — мой язык ворочался с трудом.
Моника сидела в кресле. Она спрятала лицо в ладонях и всхлипывала.
— Господи, что я наделала… — простонала она.
— Когда-то я потерял его след, Франек, — продолжал я, — и теперь должен был задержать его живым. А ты… Зачем ты пришел? Ты должен был ждать. Что случилось… Почему ты пришел?
Сержант даже не
— Продырявил он тебя, да?
— Ерунда, — пробормотал я. — Перед тем, как сяду в поезд, хирург вытащит пулю… Что случилось, зачем ты сюда пришел?
Клос приподнял обмякшего Броняка и прислонил его спиной к кровати. Он все еще не смотрел мне в глаза. Склонившись над задержанным, произнес:
— В управлении получена срочная телефонограмма из Варшавы.
— Чего они хотят?
— Тебя отстраняют от следствия. Майор подписал приказ.
Я улыбнулся, или мне только так показалось, что улыбнулся.
— На этот раз майор опоздал. Нам исключительно повезло. Исключительно. — Я не мог больше стоять, хотя твердо решил продержаться до конца и не показывать слабости. Очнулся я уже сидя в кресле.
Как в тумане, слышал голос сержанта — он, кажется, разговаривал по телефону, хотя я и не видел, когда он подошел к аппарату.
— Приезжайте с людьми в «Континенталь», номер триста десять. Лучше со двора, а не с главного входа…
Закончился поединок без секундантов, неравный поединок, в котором каждая пуля в пистолете Броняка была отмечена смертью, тогда как ни одна из моих не должна была причинить ему вреда.
Часть седьмая
Осмотр места происшествия
В варшавском управлении милиции поручик Витек допрашивает Броняка. Броняк отвергает каждое обвинение, напропалую отрицает все факты.
— Я никогда в жизни не видел вашего Шыдлы.
— И не пытались убить его ножом?
— Если я его не знаю, то как я мог пытаться? Откуда мне знать какого-то ветеринара?
— Вы были в закусочной под Старогардом, это подтверждают официантка и буфетчица. Вы заказали там яичницу с салом и кофе. И заплатили…
— А если я там и был, так что с того?
— Как вы добрались от Старогарда до Щецина? Автомобилем Шыдлы?
— Я не воровал никаких автомобилей и вообще не видел там никакого Шыдлы. Вероятно, если этот Шыдло там и был, то его хотел убить кто-то другой… Меня подсадил по дороге шофер грузовика.
— Мы нашли у вас доллары и паспорт на имя Томаша Карделя.
— Я подобрал их в туалете кафе «Поморка». Даже не успел сдать в милицию, а ведь, честное слово, собирался. Но на меня напал этот ваш капитан.
— Вы нашли в туалете паспорт с собственной фотографией?
— Этот снимок я приклеил просто так, для забавы. Девушка, которая со мной была, видела, как я это делал, она даже смеялась. Спросите, она вам скажет то же самое.
— Почему вы бросили работу в «Протоне»?
— Я поколотил капитана Вуйчика и боялся, что он будет мстить. Меня разозлила эта глупая выходка с удочкой, а я — человек вспыльчивый.
— А смерть Эмиля Зомбека?
— Я его не убивал. Этого мне никто не пришьет.