Время покинуть дом, Хейли Джей

Время покинуть дом

на обложку

Хейли Джей

Шрифт:

Психотерапевт сформулировал общие цели. Достигнута договоренность с родителями о совместной работе для излечения сына от наркомании. Когда сыновья возвращаются в кабинет, психотерапевт продолжает работу над тем, чтобы поставить родителей совместно во главе семейной иерархии, обучая их совместно добиваться всего необходимого от сына, вместо того, чтобы, как раньше, бесконечно сражаться друг с другом и вследствие этого быть беспомощными в решении главной для них семейной проблемы – наркомании сына. Ему успешно удаётся решить задачи первого этапа терапии – сформулировать единые цели и создать нормальную

семейную иерархию.

Кто ещё участвует в развитии проблем?

Задачей первой встречи является собрать максимум необходимой информации, от чего зависит выбор терапевтической стратегии, и обладание которой может предотвратить поражение. Важным вопросом при этом является: «Кто ещё активно вовлечён в дела этой семьи, но отсутствует на данной встрече?»

Имеется предположение, что никто в одиночку не может сделать другого сумасшедшим. Существует даже точка зрения, что для этого недостаточно усилий одного поколения, поэтому одни родители, без посторонней помощи, не смогли бы добиться этого. Для этого требуются также усилия другого поколения или людей из внесемейного круга, которые имеют достаточно власти для того, чтобы сломать семейную иерархию.

Специалист, работающий в модальности стратегической семейной психотерапии, подобен полководцу, который, готовясь к решающему сражению, располагает на карте местности свои и неприятельские подразделения и обдумывает свои действия. В нашей работе не менее важно, какое количество действующих лиц на воображаемой карте данного случая психотерапевт готов рассматривать. Когда-то мы начинали с идеи о том, что если у человека есть проблема, то с этим человеком и надо работать. Потом мы стали добавлять к рассмотрению его мать, а позже заметили, что семья – это треугольник, где обычно ещё есть и отец. К концу 50-х годов появилось представление о расширенной семье. Вопрос не в том, сколько человек смогло поместиться в кабинете психотерапевта, а в том, сколько человек при рассмотрении случая смогло поместиться в его голове. К примеру, психотерапевт активно бьётся за то, чтобы родители пациента взяли на себя ответственность за его состояние, они от этого отбиваются, а тут неожиданно из другого штата является могущественная бабушка, которая начинает энергично защищать внучка от его родителей. Это говорит о том, что психотерапевт проморгал важный центр власти в данной семье, и этот просмотр, весьма вероятно, сможет привести к краху психотерапевтического процесса.

Поэтому разобраться, кто ещё вовлечен в данную ситуацию, желательно уже на первом сеансе. Желательно спрашивать об этом «Кто ещё помогает вам справляться с вашим больным ребёнком?», а не «Кто ещё привык влазить в дела вашей семьи?» Не стоит идти на конфронтацию с кем-либо, если без этого можно обойтись. На сеансе можно спросить, живы ли дедушки и бабушки, где они живут и насколько часто они вас навещают. Неплохо было бы узнать, какую материальную помощь они оказывают. Также полезно уточнить, если дяди или тёти, которые способны оказывать существенное влияние на членов семьи. Если один из родителей является отчимом или мачехой, то принципиально важно знать, какую позицию занимает родной родитель и какое влияние он оказывает. Войны бывших супругов часто не прекращаются после развода, и дети становятся той дубиной, с помощью которой они продолжают избивать друг друга.

К концу первого сеанса психотерапевт должен иметь достаточно информации о том, кто ещё вовлечён в дела семьи и кого ещё стоит пригласить на очередную встречу. Если бабушки и дедушки активно участвуют в делах семьи, то очень важно, чтобы они были на следующей встрече для

составления общего плана действий. Если же вы хотите что то сделать для пациента, который является членом патриархальной племенной структуры (как, например, у индейцев), то для достижения успеха необходимо получить одобрение вождя племени.

Кроме согласия значимых родственников, ещё более важно заручиться поддержкой оказывающих помощь данному пациенту членов профессионального сообщества. На первом сеансе важно спросить, получает ли консультации психиатра или психотерапевтическую помощь в данной семье ещё кто-то, и если да, то это должно стать предметом ещё более тщательного исследования и согласования позиций. Как и бабушки с дедушками, эксперты в области психического здоровья в данной ситуации оказываются иерархически выше, чем родители, и легко могут нарушить семейную иерархию. Бывает так, что все члены семьи занимаются своей личной терапией с разными специалистами с различной идеологией – и с этим тоже приходится что-то делать. Вообще в идеале у семьи с психически больным молодым человеком должен быть только один психотерапевт. Если же психотерапевтов несколько, то имеет смысл организовать общее собрание с тем, чтобы согласовать их действия. Если же психотерапевт начинает понимать, что он не сможет прекратить вмешательство в его работу с семьёй другого, облеченного властью и авторитетом, профессионала, и с ним не удаётся договориться о согласованных действиях, то часто более мудрым является оставить эту семью ему, а самому заняться какой-нибудь другой.

Вообще желательно разузнать о том, кто ещё из профессионалов занимается этой семьёй, ещё до первого сеанса, но в реальности бывает, что об этом узнаёшь намного позже. Мне вспоминается одна семья, где родители никак не могли отправить своего сына работать. К пятому сеансу психотерапевт обратил внимание на то, что в семье никто ничего не делает для достижения поставленной цели, и поинтересовался у матери, почему, с её точки зрения, отец не может добиться того, чтобы сын выполнял запланированные действия по поиску работы. Однако мать сказала, что отец не может этого делать из-за того, что сам является психически больным человеком. Оказалось, что несколько лет назад у отца развилась депрессия, по поводу которой он длительно занимался так называемой поддерживающей психотерапией, встречаясь со своим терапевтом 1 раз в месяц, и принимал психофармакотерапию Этого, с точки зрения матери, было достаточно для того, чтобы считать отца неспособным к воспитанию сына человеком. Кстати, с точки зрения психиатра, занимавшегося поддерживающей психотерапией с отцом, их сотрудничество было весьма продуктивным; психиатр, в частности, подталкивал отца зарабатывать какие-то средства в том числе для того, чтобы оплачивать его услуги, но, с точки зрения других членов семьи, приём лекарств и занятие личной терапией квалифицировали отца как слабого, и ни к чему не годного человека. В этом случае лучше всего было бы заранее узнать об этом, пойти поговорить с лечащим врачом отца и уговорить его объявить ему, что он отныне достаточно здоровый человек для того, чтобы встать с супругой во главе семьи, нормализовав тем самым иерархические отношения в семье, и добиться того, чтобы сын начал регулярно отправляться на поиски работы.

Иногда человек, способный нарушить семейную иерархию, не является ни родственником, ни специалистом в области душевного здоровья. Это может быть близкий друг, любовник или любовница. Бывают и сочетания этих ипостасей – я вспоминаю одну семью, где их семейный врач был лучшим другом жены. Он настаивал на том, чтобы навещать психически больного сына ежедневно и назначать ему лекарства, не интересуясь при этом мнением психотерапевта. Когда семья обратилась к психотерапевту, о семейном враче никто ничего не сказал. В итоге, когда оказалось, что семейный врач по-прежнему будет без согласования с психотерапевтом назначать сыну лекарства и отказывается приходить на сеансы семейной терапии, последняя была прекращена из-за её бесперспективности.

Задачи первого этапа работы.