Время созидать
Шрифт:
– Я была живописцем, – с вежливым, холодным достоинством ответила она, хотя, видит Многоликий, это спокойствие стоило ей почти всех оставшихся сил. Лишь бы чиновник поверил!
Юноша не удивился ее ответу, даже бровью не повел. Только коротко взглянул на Тильду, остро блеснув стеклами очков.
– У вас есть какие-нибудь документы, которые подтвердили бы это?.. – скучным тоном всех на свете чиновников спросил он.
– К сожалению, все мои бумаги сгорели. Война…
Чиновник сдвинул брови:
– Очень
Этот юноша наверняка гордился своим местом: начищенные пуговицы сияют, аккуратная прическа, щегольски сдвинутая набок шапочка… легкое пренебрежение в изгибе губ – какое знакомое выражение лица!
– Взгляните. – Тильда протянула чиновнику записную книжку с рисунками.
Юноша несколько слов произнес на своем языке, обращаясь к мужчине за столом по соседству. Они посовещались, рассматривая наброски.
– Простите, госпожа… – юноша сверился с записями, – Алиша Мариди, мы принимаем чужеземцев и даже предоставляем им права граждан Хардийской империи, но с условием, что они обучены полезному ремеслу. Нам не нужны бродяги и побирушки. Я не знаю, ваши это рисунки или кого-то другого… – Чиновник на мгновение задумался. – Возможно, у вас есть рекомендательные письма от вашего… как это – братства художников? Нет? Тогда, может быть, кто-то из граждан Сорфадоса поручится за вас?
– Нет, к сожалению, я никого не знаю здесь. Что ж… вам нужна дешевая рабочая сила. Я понимаю.
Юноша покачал головой с ничего не выражающей, равнодушной улыбкой.
– Постите, госпожа Мариди, но экзаменовать вас никто не станет. Возможно, через несколько лет вы сами сможете скопить деньги и выдержать экзамены и получить разрешение… Укажите другие занятия, которым вы обучены. Что вы умеете еще?
Тильда зачем-то посмотрела в его бумаги – он писал ужасно неаккуратно и наверняка не без ошибок.
– Я резчик по дереву.
– Хорошо. А еще?
– Скульптор.
– А еще?
– Простите?..
– Что-то еще вы знаете?
Тильда спокойно взглянула на юношу.
– Я знаю старошаннийский, адрийский и язык Империи О. Разбираюсь в счетоводстве.
Что ж, таких, как она, должно быть, здесь много – тех, что потеряли все и стали ничем, за кем омертвевшей змеиной шкурой тянется прошлая жизнь.
Только она свою змеиную шкуру уже сожгла.
– Ранка вряд ли подыщет вам именно эти занятия, – развел руками чиновник. – Но на наших мануфактурах всегда нужны люди. Вы хорошо знаете хардийский язык?
Пришлось признать, что язык она знает плохо.
До слез обидно было понимать, что чиновник прав, что ей нечем доказать свои знания и что начинать придется с чистого листа – и в гораздо худших обстоятельствах, чем в Даррее. Тильда готовилась к этому, но правда, как всегда, оказалась гораздо проще, грубее, и ее неотвратимость давила, как
Во всяком случае, ей было разрешено работать. А просители не выбирают – опять отчего-то вспомнилась эта фраза из какой-то пьесы.
Чиновник поставил в бумаги перед собой круглую печать, потом квадратную, потом замысловатой формы. И наконец отдал документы Тильде, на прощание сказав безо всякого выражения:
– Приходите за работой в ранка в любой день. И добро пожаловать в Сорфадос.
2
Вместе с Айрин они вышли на улицу, в пасмурный и теплый день чужой страны – и сразу же оказались среди шума и толкотни большого порта. Люди вокруг нескончаемым пестрым потоком куда-то спешили, о чем-то договаривались, ссорились, смеялись, торговали и воровали – это была жизнь, от которой Тильда совсем отвыкла на «Чайке».
Они остановились у какой-то тумбы, на которой мелкие полосатые зверьки, похожие на мартышек, дрались за лакомые объедки. Смотрели друг на друга, словно запоминая.
– Обязательно приезжайте в Ри! – Айрин не улыбалась – после потери сына она как будто разучилась это делать, но все же взгляд немного потеплел. Тильда протянула ей руку:
– Обязательно.
Айрин сухими пальцами сжала ее ладонь.
Краткий миг прощания: глаза в глаза, легкая улыбка и тепло руки. «Печаль и смех – лишь элементы круга, как небо и земля, как жизнь и смерть», – почему ей вспомнилась эта строчка из Като?..
Сколько позади было горя, сколько лишений – а они все вынесли, выдержали, и вот теперь стоят в порту молодой столицы – живые! Изможденные и усталые, больше похожие на упырей из сказок, чем на людей, и все-таки – живые.
– Идите уже, – поторопила их Айрин. – Я сеструху подожду, мы сговаривались.
Она успела махнуть им рукой – и вот уже они идут вместе с сыном прочь.
Тильда некоторое время смотрела ей вслед: на почти полностью поседевшую косу и поникшие плечи, которые не расправит теперь ни одна песня. За время дороги они если и не сдружились близко, то уважение друг к другу испытывали, и расставание вышло горьким.
– Пойдем, в порту нам делать нечего, – чтобы не поддаваться этой горечи, солоно оседающей на губах, Тильда обернулась к Саадару.
Тот согласно кивнул, и они сквозь толпу стали пробираться к припортовым улочкам, стараясь внимательно следить за своими пожитками. Наперерез более богатым путешественникам бросались люди, готовые предложить комнатку подешевле, указать хорошую таверну, продать карту города, всучить плохо напечатанный разговорник, побыть извозчиком – и Тильда порадовалась, что они с Саадаром вряд ли заинтересуют люд подобного сорта.