Время умирать. Рязань, год 1237
Шрифт:
Раненые воины, вытянувшись гуськом, тронулись к стану. Тех, кто уже не мог держаться в седле, привязали за спины тем, которые могли ехать сами.
Князь Юрий со свитой подъехал через полчаса. За ним двигалось тысяч семь конницы в боевом порядке: в центре – панцирники, построенные в линию тройных клиньев, на крыльях и впереди – легкодоспешные сотни. Увидев Ратьшин отряд, Юрий Ингоревич пришпорил жеребца и направил его к воеводе степной стражи. Был великий князь возбужден и даже весел. Злым лихорадочным весельем.
– Что, потрепали тебя татары, боярин? – подъехав стремя в стремя и осадив
– Да, есть такое, – дернул щекой Ратьша. – Попался в петлю.
– Что ж ты, опытный, битый – и встрял?
Видно было, что Юрий не ждет ответа, и Ратислав промолчал. Только нахмурился.
– Ладно, – недобро усмехнулся князь. – Сейчас отплатим супостатам за обиду. Твою и воев твоих.
– Как бы наши тоже не попались, – предостерег Ратьша.
– Ништо, – махнул рукой Юрий Ингоревич. – Там походный воевода. Он волк битый, придержит княжат.
– Сможет ли? Кто там впереди?
– Сыновцы все: Роман, Олег, Давид да Глеб. Олег, племяш Юрия Муромского, с ними увязался. Ничего, придержит.
– Пешцов в стане оставил, княже? – спросил Ратислав.
– Нет. Позади идут, в стену развернутые. Вон, смотри, видно уже. В стане тысячу оставил для охраны. Десять тысяч вывел.
– Неуж так сразу на татарский стан и пойдем?
– А чего тянуть, раз так закрутилось? Не бегать же от них аль за рогатками отсиживаться в лагере. Не для того шли сюда. – Глаза Юрия Ингоревича загорелись ненавистью.
– Не успеем до них добраться дотемна, – попытался вразумить князя Ратислав. – А в ночь битву затевать нельзя. Пешцы так вообще дотуда только к утру доберутся, если своим ходом и идти будут всю ночь без роздыха. Уморятся. Какие из них вояки будут…
– Чаю, татары уж давно нам навстречу вышли всем войском, – покачал головой князь Юрий. – Те, что тебя потрепали, не разведка – передовой отряд. За ним – все войско.
«Пожалуй, так оно и есть», – подумал Ратьша и посоветовал:
– Коли так, надо пешцов дождаться.
– Дождемся, – кивнул князь. – Да вон они уж показались.
Ратислав глянул за строй всадников. Из балки близ полночного окоема показалась темная полоса шириной с версту. Пехотная стена. До нее верст шесть-семь. Час ходу, не меньше. Ну и ладно, кони отдохнуть успеют.
Юрий Ингоревич отъехал к своей свите и там о чем-то яростно заспорил с воеводами. Ратислав поставил своих панцирников тройным клином на правом крыле конного войска. Клинья получились куцые в сравнении с полнокровными, еще не побывавшими в битве свежими сотнями. Легкая сотня сакмогонов гарцевала впереди в полуверсте. Две сотни степных охотников отпустил к своим. Сам встал в острие переднего клина. Могута и Первуша заняли места позади, образуя второй ряд клина.
Какое-то время спустя к Ратьше подскакал посыльный от великого князя, державшего стяг впереди напротив центра конного войска. Юрий Ингоревич звал к себе.
– Надобно послать сотню вперед, – озабоченно хмурясь, сказал князь. – Ежели Матвей все же попался татарам, те могут нежданно нагрянуть. Да и просто обойти его могут с их-то силой.
– Сам поеду, – кивнул Ратислав. – Со своей легкой сотней.
– Ступай, – махнул рукой Игорь.
Оставив Могуту за старшего и взяв с собой
Скоро стали попадаться побитые стрелами сакмогоны из отряда Ратьши. Пообочь с двух сторон валялись трупы татар из тех, которых достали стрелы рязанцев. И те и другие были изрядно потоптаны копытами. Выжить после такого нельзя, потому к трупам не подъезжали – время дорого. На взгляд, побитых татар валялось все же поболее, чем рязанцев. Хоть и ненамного. Все равно плохой размен: один панцирник, пусть и на двоих легкоконных степняков – это очень много. Даже для лучного боя.
Потом добрались до места сшибки с передовым отрядом половцев. Вот здесь все было правильно: наваленные снопами трупы половцев, перемежающиеся буграми лошадиных трупов. Своих увидали всего пятерых. И дальше бы так! Да только вряд ли татары опять так подставятся. Вряд ли…
После места побоища проехали еще версты две и увидели впереди клубы снежной пыли от приближающейся конницы. Наши или татары? Ратислав, приставив руку к бровям от солнечного блеска, напрягая глаза, вгляделся. В темной цепочке всадников сверкнула искорка шлема, еще одна, еще. Взблеснул стальной нагрудник. Похоже, свои. Последние сомнения рассеялись, когда всадники приблизились и стали видны алые круглые щиты. Точно свои. Вскоре стало можно прикинуть количество конников. Тысяч пять. Если и сцепились с татарами, то потеряли немногих. И непохоже, что уходят от погони: идут рысью, назад не оглядываются, луки в налучьях.
Когда до отряда осталось с версту, от него отделились несколько всадников. Кто-то из князей, судя по богатым доспехам и алым плащам. С пары сотен саженей Ратьша узнал Олега Красного и Давида Ингоревича с Романом Романовичем Коломенским, скачущих впереди строя. Все трое подъехали вплотную. Разгоряченные, румяные. Осадили коней рядом с Ратьшей, подняли руки, приветствуя.
– Ну что, где татары? – задал главный вопрос Ратислав.
– Умчались, как зайцы, – досадливо скривился князь Олег. – Кони у них резвее наших тяжеловозов. Наши легкие конники их чуть стрелами попятнали, а мы только хвосты лошадей и видели. Но, похоже, большое войско идет в нашу сторону. – Олег посерьезнел. – Легкодоспешные, что вплотную за бегунцами шли, доносят. И, похоже, войско немалое. Видно, всей силой на нас татары двинулись.
Олег снял рукавицу с правой руки, содрал льдышки с усов и бороды, продолжил:
– Воевода Матвей как услышал о таком, так сразу нас вспять развернул. А жалко: с такой-то силой дали бы мы им. Подырявили бы шкуры, чтоб знали, как русских замать.
Давид с Романом одобрительно загомонили. Ратислав на такие слова только головой покачал. Переяславский князь увидел, горячась, спросил:
– Аль, думаешь, настолько сильны татары? Сильнее наших витязей?
– Сильней ли, нет, а от моих сакмогонов меньше половины осталось после одного только боя. А они, знаешь, вои не из слабых.