Время умирать. Рязань, год 1237

Баранов Николай Александрович

Легкие татарские всадники не разлетелись в стороны, как предполагал Ратьша. Видно, их начальникам не хотелось упускать живыми уцелевших русичей. Татары сомкнули строй и рванули коней навстречу рязанскому клину. Грохот столкновения, лязг, крики, ржание. А мгновение спустя в спину врагам ударили Ратьшины пять десятков. Этого татары не ожидали. Им, видно, померещилось, что не малая горстка русских врезалась в их ряды, а свежее рязанское войско, подошедшее незаметно с тыла. Татары шарахнулись в стороны, не принимая боя, и в конце коридора, образованного раздавшимися вражескими всадниками, Ратислав увидел острие рязанского

клина.

Глава 15

Повод на себя. Буян, негодуя, взвился на дыбы. Ратьша прижался к шее жеребца, дернул узду влево. Буян развернулся, опустился на все четыре ноги и покосился укоризненно на всадника: мол, что опять?

– Назад, Буянушка. Назад, – прошептал Ратислав. – Теперь уходить надо. И быстрее.

Жеребец понял и рванул вскачь с места, обходя стороной сгрудившийся за своим воеводой остаток Ратьшиной дружины. Проносясь мимо своей замершей на месте полусотни, Ратислав махнул рукой и рявкнул:

– Ну, что встали?! Ждете, когда свои же стопчут?!

И в самом деле, рязанский клин был уже совсем близко. Набравший скорость, скачущий в узком коридоре меж татарских всадников, обойти кучку сакмогонов он не мог. Проскакав сотню саженей, Ратьша оглянулся. Его воины успели развернуть коней и мчались следом за ним, лишь немного поотстав. Клин почти прошел татарский строй. Теперь по свободному проходу неслись те рязанцы, что успели вырваться из капкана. Неслись без строя, шпоря измотанных лошадей. Вот по ним-то и ударили стрелами опомнившиеся татары с двух сторон. Начали падать кони, всадники. Ратьша помотал головой и отвернулся.

Буян, немного отдохнувший за время ожидания в роще, скакал ходко и мог бы вырваться далеко вперед, но Ратислав придерживал его, скоро поравнявшись со своими сакмогонами. Здесь он крикнул Могуте, скачущему в голове отряда:

– Держите на пешцов, по нашим следам! Я – к князю!

Ближник кивнул. А Ратьша скоро поравнялся с клином, изрядно растерявшим свою стройность. Княжеский стяг реял где-то в середине строя. Ратислав с трудом пробился к нему и с облегчением увидел невредимого великого князя, скачущего на своем заводном бездоспешном коне. Успели пересадить ближники. Молодцы.

Смотреть на лицо Юрия Ингоревича было страшновато: почерневшее, с погасшими глазами, отрешенное. Словно князь уже умер. Рядом ехали Олег Красный и Роман Романович Коломенский. Чуть позади – племянник Юрия Муромского Олег, Кир Михайлович Пронский и два его племянника Михаил и Всеволод. Больше князей видно не было. Не видно было и походного воеводы Матвея Силыча. Все погибли? Или где-то позади? Кто знает…

– Рад видеть живым! – поравнявшись с Олегом Красным, крикнул ему Ратислав.

Олег кивнул. Вид у переяславского князя был растерянный и ошеломленный. Видно, он все никак не мог поверить, что цвет рязанского воинства вот так легко разгромлен степняками и теперь они вынуждены спасаться бегством.

Ратьша оттеснил Олега от великого князя, поравнялся с тем, схватил за плечо, встряхнул, крикнул:

– Куда дальше, князь?!

Юрий Ингоревич словно проснулся: недоуменно посмотрел вправо, влево, остановил взор на Ратиславе. Взгляд его стал осмысленным.

– Дальше? – с видимым трудом разжав челюсти, выдавил он. – Дальше… – И замолчал.

– К пешцам надо! – поняв, что князь Юрий вряд ли скажет что-то еще, предложил Ратьша. – Попробуем

за ними укрыться. А потом всем вместе двигаться к лесу!

– Веди, – кивнул Юрий Ингоревич. Потом вроде немного встряхнулся и добавил, словно пожаловался: – Матвея Силыча убили. Веди ты войско. – Дернул щекой, словно от зубной боли, еле слышно за грохотом копыт добавил: – Войско… Где оно теперь, войско… – И снова впал в жуткое оцепенение.

И правда, от панцирных рязанских дружин осталось совсем чуть. Дай бог, тысячи полторы, много две.

– Езжай за мной! – крикнул Ратислав знаменному, везущему великокняжеский стяг.

Теперь оставшиеся в живых будут выполнять приказы его, Ратьши. Он выехал из толпы скачущих всадников вправо, дабы осмотреться. Бывший клин совсем потерял строй, но шесть-семь сотен панцирников, его образовывавших, держались пока плотно. Рязанцы, успевшие вырваться следом за клином, растянулись на полверсты и изрядно отстали. По бокам от них ехали легкие татарские всадники и расстреливали беглецов из луков с полусотни саженей. Те почти не отвечали. Совсем обессилели или просто отчаялись?

Далеко позади у балки панцирная татарская конница добивала остатки окруженных. Скоро закончат с ними и присоединятся к преследователям. Надо успеть добраться до пешцов к тому времени. Сколько до них? Час? Полчаса скачки? Бог знает. Ратислав держал направление по истоптанному тысячами копыт следу, оставленному ими и татарами. Где-то там стена пешцов, идущая за своей конницей. Глянул на солнце. Часа два еще светлого времени. Скорее бы стемнело, в темноте уйти от татар будет легче.

Стена пеших рязанцев показалась даже раньше, чем ждал Ратьша. Меньше получаса скакать пришлось. Видно, те только что не бегом бежали, спеша на выручку попавшим в беду соратникам. Но за это время и татары успели изрядно проредить хвост рязанской конницы. Осталось в нем не более тысячи воев. Притом наверняка много раненых, еще держащихся в седле, но к бою уже неспособных. До головы рязанского войска степняки пока не добрались, и потерь здесь не было.

До пешцов было версты три-четыре. Шли они сейчас между невысоких пологих холмов. Татары тоже увидели пеших русичей и убавили ход коней, заметно отстав от преследуемых рязанцев. Испугались? Вряд ли. Скорее, стрелы кончились. Вон как густо их сыпали.

Когда до пешцов оставалось с версту, их стена остановилась. Остановилась меж двух холмов, перегородив седловину между ними шириной в полверсты. Эти два холма оказались самыми высокими и крутыми из всей гряды. Легкие всадники могли на них забраться, но от конницы тяжелой холмы служили неплохой защитой: хоть заехать на холм тяжелые всадники тоже могли, но разогнаться для таранного удара слишком крутые склоны холма не давали. Опытный воевода Будимир знал, где поставить своих пеших воинов.

Когда до пешцов осталось саженей двести, по их строю прошла волна. Волна шла справа налево. Это пехота сдвоила ряды. Теперь в образовавшиеся промежутки могли проехать конные воины и укрыться позади строя. Такое перестроение отрабатывалось одним из первых: при схватках со степной конницей иногда удавалось посадить ее, увлекшуюся преследованием, на копья вновь сомкнувшихся пешцов. Сейчас этого, конечно, не получится: татары отстали уже саженей на триста и ударять врукопашную по растянувшемуся хвосту, похоже, не собирались, хоть и могли.