Время великих реформ
Шрифт:
Nous avons avec l’Angleterre trop d’intеr^ets communs, nous pouvons nous ^etre extr^emement utiles en agissant ensemble, et extr^emement nuisibles en agissant l’un contre l’autre, pour ne pas t^acher de nous entendre [122] . В этом смысле он долго говорил, так что сущность всего его мнения выходит: желание тройственного соглашения (я не говорю союза, потому что он не хочет ничего письменного) для того, чтоб, не ссорясь, приготовиться к разрешению многих неразрешенных вопросов теперешней Европы.
122
Чтобы не быть застигнутыми врасплох. Для примера приведу восточный вопрос, являющийся, безусловно, наиболее щекотливым, и в котором переплетаются интересы всех сторон. Разве невозможно прийти к общему согласию по этому вопросу? Представьте себе, что мы все трое стоим у стола, на котором разложена карта Востока.
Если бы каждый из нас отнесся к этому одинаково откровенно и с доброй волей, то мы сказали бы друг другу: вот этот район оказался бы весьма нужным мне. Ваши же интересы он не затрагивает, так оставьте его мне, не тая ни зла, ни зависти, а я, в свою очередь, оставлю Вам вот этот район, который для меня мало что значит, но должен быть очень важным для Вас. Полагаю, что таким образом мы могли бы легко прийти к общему согласию.
Но есть еще тысяча других вопросов с которых можно было бы начать, например Италия. Каким, например, большим прогрессом для человечества было бы, если бы весь огромный бассейн Средиземного моря находился в руках цивилизованных народов! Как бурно развивались бы промышленность и торговля. Но для этого как раз и необходимо то предварительное соглашение, о котором я говорю.
Так, я говорю англичанам: не вмешивайтесь в дела Марокко и Туниса, эти страны непосредственно примыкают к моим алжирским владениям, это область исключительно французских интересов, вы не имеете к ним никакого отношения, следовательно, если вы вмешаетесь в их дела, то только с целью вставить мне палки в колеса.
Оставьте эти страны в покое, а я, отвечая вам тем же, не буду вмешиваться в дела тех стран, где присутствуют исключительно интересы Англии; таким образом, мы будем жить в мире и в полном согласии и вместо того, чтобы вредить, будем помогать друг другу. Затем Англия и Россия, каждая со своей стороны, смогли бы указать, каковы их интересы в восточной части Средиземного моря, и мы бы постарались уладить все подобным же образом. Но Вы понимаете, что для этого необходима полнейшая тайна, и в равной степени добрая воля каждой из сторон.
Я думаю, что если бы нам троим удалось прийти к соглашению, то мы могли бы обойтись и без согласия других стран. Австрия, например, никогда бы не согласилась с этим, и я полностью отдаю себе отчет в том, что самым трудным будет побудить Англию искренно вступить в этот союз, но однако я очень надеюсь, что нам удастся это сделать. У нас слишком много общих интересов с Англией, при согласованных действиях мы могли бы быть весьма полезными друг другу, не попытавшись же договориться и действуя один против другого, мы бы нанесли друг другу огромный вред (фр.).
В Фонтенбло в последний день 2/14 Мая, он пришел ко мне в комнату и имел еще один длинный разговор со мною, в котором он эту мысль все яснее и яснее развивал. Говорил опять о Венском договоре 1815 года [123] , которому надо быть благодарным, потому что он дал Европе 40 лет мира.
Но что с тех пор он во многом изменился, и что осталось много неразрешенных опасных вопросов. Что если об них не думать, к ним заблаговременно не приготовиться, а напротив, их все отдалять, как до сих пор делали, под предлогом их опасности, то чрез это именно опасность увеличивается.
123
Имеется в виду договор, подписанный 9 июня 1815 г. на Венском конгрессе 1814–1815 гг. – общеевропейской конференции, в ходе которой была выработана система мер, направленных на восстановление монархий, разрушенных французской революцией и наполеоновскими войнами, и были определены новые границы государств Европы.
Рано ли, поздно ли они все-таки потребуют разрешения, и дабы в эту минуту не рассориться из-за пустяков и не подвергаться опасности войны без настоящей цели, как была последняя война, лучше regarder le danger en face [124] и согласиться, как тогда действовать. Для этого согласия лучше быть троим сильным, чем многим, потому что эти три, раз согласившись, в состоянии заставить всех других плясать по своей дудке.
Опять повторяю, разговоры эти были так длинны и разнообразны, что невозможно их передать в их последовательности, и я тут собрал только их сущность. Когда, Бог даст, я к Вам ворочусь, я буду в состоянии гораздо больше пересказать изустно. Прибавлю здесь только еще несколько отдельных его выражений и мыслей, которые мне показались довольно замечательны.
124
Посмотреть в лицо опасности (фр.).
Так, говоря про Турцию, он раз сказал: Il faut pourtant avouer que c’est une honte, qu’en plein 19 `eme si`ecle il existe encore en Europe, au milieu des peuples civilisеs, un gouvernement aussi barbare, aussi misеrable que ce gouvernement turc, que l’oppression des chrеtiens est toujours la m^eme!
Et encore plus que deux Etats chrеtiens, la France et l’Angleterre ont combattu c^ote `a c^ote avec ces Turcs, et pour eux, contre un gouvernement chrеtien, avec ces m^emes infid`eles, contre lesquels toute la chrеtientе avait regardе comme son devoir de combattre pendant des si`ecles!
Je pense souvent, `a quoi au fond cela nous a-t-il servi que Sеbastopol n’existe plus? Est-ce que cela nous a rendu plus heureux, plus riches? Cela a-t-il avancе en quoique ce f^ut la solution de la question d’Orient?! [125] – Я нахожу, что эти две мысли, высказанные им в пылу откровенного разговора, довольно замечательны, чтоб быть записанными.
Окончательно мне остается прибавить еще только одно, что он несколько раз просил хранить об всем этом самую строгую и непроницаемую тайну, отнюдь не давая этого в руки обыкновенной дипломатии, dans laquelle les indiscrеtions sont toujours `a craindre, et de ne le rеserver qu’`a des communications directes [126] . Много было частных подробностей в этих разговорах, которые невозможно написать, а удобнее рассказать изустно, но сущность вся всецело тут находится.
125
Однако следует признать, позорно, что среди цивилизованных народов в Европе в XIX в. у власти еще стоят столь варварские и ничтожные правители, как в Турции, что угнетение христиан остается прежним. И более того, что два христианских государства – Франция и Англия – сражались бок о бок с турками на их стороне против христианского правительства, то есть с теми самыми неверными, бороться против которых на протяжении веков весь христианский мир считал своим долгом!
Я часто думаю, что же нам, в конце концов, дало падение Севастополя? Неужели это сделало нас счастливее или богаче? Разве продвинуло это хоть на шаг разрешение восточного вопроса?! (фр.).
126
Где следует всегда опасаться неделикатных поступков и обсуждать это только при личных встречах (фр.).
Несколько слов только, любезный Костя, чтобы поблагодарить тебя за твои интересные письма из Парижа. К крайнему моему удивлению, как кажется, твое там пребывание оставило во всех отношениях самое лучшее впечатление. Надеюсь того же и от Осборна [127] .
Здесь у нас все благополучно. Мари, благодаря Бога, совершенно поправляется, но доктора посылают ее в Кисинген, куда и я настроен ее проводить, с тем чтобы воротиться морем чрез Штетин к 15/27 Июля. Мы полагаем отправиться отсюда морем же 16-го/28 Июня чрез Киль и оттуда через Дармштадт прямо к Мама в Вильбад на 2 дня, а потом тотчас в Кисинген. Никола завтра пускается в путь, дай Бог, ему благополучно доехать до Ганновера. Не могу тебе выразить, как мы им были во все время довольны, и признаюсь, мы с прискорбием с ним расстаемся, но одно нас утешает – это ваша радость при свидании с ним. Обними его за меня, равно и милую Санни и скажи ей, что я ее душевно благодарю за милое письмо.
127
Осборн-хаус – летняя, приморская резиденция королевы Великобритании Виктории I (1819–1901) в городке Ист Коуз на северном побережье острова Уайт.
Итак, до скорого свидания, ожидаю тебя с нетерпением, а покуда обнимаю также от всего сердца.
Про несносное дело Анненковой решу, как с тобою увидимся.
Любезнейший Саша!
Сегодня на первый раз мне решительно нечего Тебе писать. Все здесь благополучно, ничего особенного до моего сведения не дошло. По телеграфу я знаю, что вчера Твои дети пришли на «Рюрике» в Ревель, и в тот же день отправились далее в Гапсель. Все эти дни я жил в Кронштадте в беспрерывной работе. Мы готовили корабли «Ретвизан» и «Гангут», фрегат «Аскольд», все корветы и клипера.
Надеюсь, что к возвращению Мама хоть часть этих судов будут на рейде. Первые три Черноморские корветы пошли в море в четверг утром. Остальные три пойдут в Июле или Августе. На Амур мы готовим два корвета и два клипера, потому что при теперешних китайских обстоятельствах нам необходимо иметь там хоть какую-нибудь военную силу в распоряжении Путятина [128] .
«Олаф» воротился из Средиземного моря в весьма хорошем виде, так что я его пошлю за нашей любезнейшей Мама, которая его чрезвычайно полюбила, когда буду наверное знать время и место ее отправления. Почтенная наша «Аврора», которая вписала одну из самых блистательных страниц в историю нашего Флота, втянулась наконец в гавань после четырехлетнего трудного похода. (Она вышла из Кронштадта в Августе 1853 года.)
128
В 1850-х гг. китайское правительство, не имея возможности воспрепятствовать заселению русскими казаками левого берега Амура, тем не менее отказывалось вести переговоры о заключении нового пограничного трактата. По распоряжению Н. Н. Муравьева-Амурского заселение амурского берега продолжалось, а на границах Маньчжурии и Монголии были собраны войска. В то же время в 1857 г. в устье Амура вошло 7 иностранных судов. Во время встречи в Ганновере в 1857 г. Е. В. Путятин передал великому князю Константину Николаевичу записку, в которой говорилось о военных приготовлениях Франции и Англии в отношении Китая и необходимости принять меры к тому, чтобы до прибытия французов и англичан заставить китайское правительство признать за Россией право на владение всем левым берегом Амура и Приморской областью на правой стороне Амура.
В этой записке Путятин предлагал себя для исполнения этого поручения, ссылаясь на свой опыт и говоря об «испытанном на деле умении обращаться с народами Крайнего Востока». Однако, по прибытии Путятина в Кяхту в апреле 1857 г., китайское правительство отказывалось пропустить его в Пекин, заявляя, что «у них нет никаких особо важных дел с Россией», для которых стоило бы приезжать русскому посланнику. Получив отказ, Путятин, не исключая возможности военных действий, предложил занять город Айгунь. 1 июля он выехал из Николаевска и 24 июля прибыл к устью реки Пейхо, а затем в августе оказался в Тяньцзине.
Нельзя хладнокровно смотреть на ее команду и офицеров. Все молодец на молодце. Зато они и по-царски награждены. У нас стоит ясная хорошая погода, но весьма-весьма нетеплая. Сегодня у меня собирается в первый раз Комиссия [129] .
Прощай, любезнейший Саша. Обнимаю Тебя, Марию и детей от всей души.
129
Летом – осенью 1857 г. Александр II, уезжая за границу, поручил великому князю Константину Николаевичу председательствование в правительственной комиссии, членами которой были председатель Государственного совета и Комитета Министров А. Ф. Орлов, военный министр Н. О. Сухозанет и статс-секретарь Д. Н. Блудов. В комиссии рассматривались вопросы административного управления, в том числе выявленные специальной следственной комиссией злоупотребления в Астрахани, в Морском ведомстве в Николаеве.
На этой неделе, любезнейший Саша, все было благополучно, и ничего особенного не случилось. Про Вас мы покуда имеем одни только телеграфические известия и вчера узнали о Вашем благополучном приезде в Вильбад. По телеграфу тоже знаю, что жена моя приезжала из Эмса к Вам на встречу в Ганновер и ужасно была довольна свиданию с Вами.
Здесь холера начинает довольно сильно пошаливать. В Кронштадте она тоже проникает отдельными случаями и на днях унесла в несколько часов времени командира клипера «Пластун» капитана Станюковича, сына старика Адмирала. Удивительное несчастие! вот в течение нескольких дней не стало двух решительно лучших из молодых Черноморских командиров, Юрьева [130] и Станюковича [131] , именно тех, на которых я более всего рассчитывал.
130
Николай Федорович Юрьев (1832–1857) – капитан 2-го ранга, участник Крымской войны.
131
Николай Михайлович Станюкович (1830–1857), капитан-лейтенант, участник Крымской войны.