Время жить (трилогия)
Шрифт:
Вздохнув, Кэноэ начал подниматься по трапу. Увидев светловолосую девушку, он вдруг понял, что соскучился по Кээрт. Он не знал пока, является ли его чувство к ней обычной привязанностью или чем-то большим, но ощущал, что последние сутки что-то изменили в нем самом и в его отношении к окружающему миру. "Мы каждый день оставляем за собой прошлое", – вспомнились ему слова из прочитанной книги, и, кажется, он впервые мог применить эту фразу к самому себе.
Глава 55. Новая жизнь
Казалось, Кэноэ был готов к любым последствиям своей поездки в 38-ю провинцию… но только
В совершенном расстройстве чувств на следующий день он сбежал на прогулку в город, но и там не смог вернуть себе душевное равновесие. Даже любимые места казались скучными и обыденными, а слияние с толпой, ранее освобождавшее его от постоянного гнета избранности, больше не вызывало никаких положительных эмоций.
После 38-й провинции ему больше не хотелось прятаться в толпе, становиться одним из многих. Идея пришла к нему внезапно. "Весь Голодайчик только и говорит о вас", – сказал ему две с лишним дюжины дней назад Суорд. А адрес человека со штрафной карточкой, которого он спас от полиции, до сих пор настойчиво звучал у него в голове: Старый Город, Голодайчик, дом господина Грауха.
Прежде его не тянуло туда, но неожиданно вспыхнувшее желание поразило его своей настойчивостью. И Кэноэ, повинуясь его зову, направился в окраинный район, откуда отправлялись скромные неприметные автобусы без табличек, связывавшие Столицу со Старым Городом, которого официально не существовало в природе. Как и все прочие виды нелегального бизнеса, этот маршрут работал круглосуточно и без перебоев.
Автобус привычно петлял по неровной дороге между заводскими корпусами, а Кэноэ, зажатый в угол сиденья толстой теткой, о чем-то переговаривавшейся с соседкой сзади, чувствовал, как его решимость понемногу сходит на нет. Он неоднократно бывал в Старом Городе, но никогда не заходил дальше знаменитой барахолки, которую в Столице называли толчком. О лабиринтах улочек Старого Города рассказывали страшные вещи, но даже если не принимать во внимание заведомо неправдоподобные детали, все равно получалось, что в тех местах, где каждый житель находился не в ладах с законом, очень не любили чужаков. Поэтому расспрашивать на улицах, где находится Голодайчик, а в нем – дом господина Грауха, вряд ли было разумным решением.
Но, как не странно, эта проблема разрешилась проще всего. Водитель автобуса, не моргнув глазом, за несколько монет передал Кэноэ неряшливо отпечатанную на копировальном аппарате схему, на которой был отмечен даже дом Грауха, очевидно, считавшийся какой-то местной достопримечательностью. Внимательно разглядев схему, чтобы заранее выучить маршрут, Кэноэ аккуратно сложил ее, спрятал в карман и свернул от шумной площади в нужный переулок.
Старый Город походил, скорее, на декорацию к фильму, чем на место, где живут люди. Относительно новые постройки соседствовали в нем с развалинами едва ли не трехсотлетней
Однако это унылое место вовсе не производило впечатление необитаемого. Из окон верхних этажей тянулись веревки, на которых сушилось белье, где-то играла громкая музыка, на пустырях шумно гонялись друг за другом дети, а в подворотнях то и дело маячили легко и ярко одетые женщины или сидели на корточках молодые парни в черных спортивных штанах и разноцветных майках, провожающие Кэноэ подозрительными взглядами. Эти взгляды, казалось, обшаривали его с ног до головы, и Кэноэ чувствовал, что становится объектом какого-то недоброжелательного внимания.
"Еще два квартала прямо, – повторил он про себя маршрут. – Затем поворот направо и…"
– …И куда это он так торопится? – раздался поблизости глумливый голос.
Повернув голову, Кэноэ увидел, как к нему не спеша приближаются пятеро крепких молодых парней.
– Ты кто такой? – повелительно спросил один из них, одетый в невообразимо яркую рубашку из оранжевых, голубых, черных и желто-зеленых пятен.
– Не видишь, человек, – спокойно ответил Кэноэ.
"Человеком" на местном сленге, как он знал, звали фраера, чужака, не относящегося к криминальному миру, что, в общем, соответствовало истине.
– Вижу, что не мужик, – ухмыльнулся главарь. – А чё ты здесь делаешь?
– Иду себе мимо, – Кэноэ настороженно следил, как пятерка окружает его полукругом, прижимая к стене разрушенного дома. – Ищу кое-что.
– И что ты ищешь?
– Общество трезвости! – отрезал Кэноэ.
Один из пятерых громко захохотал, но главарь цыкнул на него, и тот замолк.
– А проводники тебе не требуются? – плотоядно ухмыльнулся главарь.
– Может, и требуются, – Кэноэ отступил на пару шагов, на ровный и относительно гладкий участок тротуара. – Если сойдемся в цене.
Двое бандитов снова захохотали.
– Тютя, – ласково сказал главарь. – Цена обычная – все, что у тебя есть!
– Дороговато будет, – спокойно заметил Кэноэ.
Он уже успел прокачать бандитов и полагал, что из всей пятерки по-настоящему опасен только один – молчаливый длиннорукий парень, стоящий справа от главаря. Остальные могли всерьез угрожать ему только огнестрельным оружием, но его Кэноэ пока не замечал.
– Ишь ты, дороговато, – главарь уже откровенно играл на публику. – Так ты, оказывается, плохой человек. Жадный. Придется тебя немного поучить…
Он, не спеша, засунул руку в карман, но вынуть ее уже не успел. Кэноэ нанес удар первым, и главарь, получив мощный апперкот в верхнюю часть живота, буквально отлетел назад на несколько шагов и красиво врезался в мусорный бак. Длиннорукий, промедлив всего полсекунды, бросился в бой, но Кэноэ, опередив его, нанес ему в прыжке удар ногой в лицо, от которого бандит без чувств рухнул на землю. Кэноэ, приземлившись на руки после прыжка, в одно мгновение был на ногах и снова принял боевую стойку. Насчет первых двух он мог не беспокоиться – как учил его наставник, он бил так, чтобы отключать противника с первого удара, – но оставались еще трое.