Время жнецов
Шрифт:
Коллекция драгоценностей Ольгерда Потоцкого так и не появилась на просторах Российской империи. Но её история имела для криминальных участников этих событий неожиданный и драматический финал. Тело лиговского маза Иннокентия Храпова по прозвищу Таракан за длину усов было найдено в одной из подворотен Ямского
Два не самых последних «Ивана», а конец один. В то же время уголовный мир Петербурга стал полниться слухами, о которых Сушко узнал от своих осведомителей из преступной среды. Выходило так, что Иван Иванович, узнав о продаже исчезнувшей коллекции драгоценностей Потоцкого на аукционе Drouot в Париже за огромные деньги в иностранной валюте, из которых он не получил ничего, пришёл в неистовую ярость. Таракана он жестоко наказал за то, что тот, приняв к себе изгоя Беса, поссорил уголовный Петербург с криминалитетом Варшавы, за то, что на своей земле позволил варшавяку убить полицейского, и не простого городового, а сыскаря — человека Путилина, который таких обид не прощал и очень хорошо знал, где и как прищемить хвост криминалу. Некоторые столичные криминальные вожаки склонялись к мнению, что так Таракан ответил за неконтролируемый, появившийся даже на газетных страницах, уголовный разгул Беса. И в этом было зерно устоявшейся воровской истины — за гостя всегда отвечает хозяин. Воровская жизнь — жизнь глубокой тени, совершенно не нуждающейся в подсветке или огласке. Участь Пасечника тоже была предрешена, только по иному поводу. Коша упустил коллекцию и, не контролируя варшавских гостей — налётчиков Стефана и Марка, позволил тем зарезать "курицу,
Судьба смилостивилась над поляками — коротышкой Стефаном Левандовским и Марком Сливой по прозвищу Большой Левша, приехавшими на поиски Беса. За несанкционированное никем убийство столичного блаттер-каина Лермана, вместо поимки и наказания Беса, Варшава приговорила обоих к смерти — с Петербургом никто ссориться не хотел. Предварительное заключение, следствие и суд сохранили им жизнь, а каторга отдалила уголовный расчёт за содеянное на неопределённое время. Останься поляки на свободе, рука Иван Ивановича настигла бы и их. Банда налётчиков Митяя Лисина, лишившись вожака и его помощника, безропотно последовала на Нерчинскую каторгу — суд отмерил им значительные сроки. Но и для грабителей-налётчиков каторга оказалась лучшим выходом, чем смерть от яда в стенах Сыскной.
История Цветочника — Лешко Беса закончилась, но эпоха страха и "времени жнецов" продолжалась, предвещая пришествие смуты и безудержной тяги убийства. И дело совсем не в людях, служивших в полиции, призванной обеспечивать безопасность граждан империи, а в самой системе организации этой безопасности. Через пятнадцать лет третьему Риму будет грозить участь первого. Но, пока империя продолжала жить, а полиция — служить её интересам. И нашим героям Сушко и Вяземскому ещё предстоит долгая профессиональная жизнь и соответствующая карьера.