Время жнецов
Шрифт:
— Иван Петрович, преступник особо опасен, он уже нагородил гору трупов в Петербурге, теперь собирается всё это повторить в Москве. Он варшавянин, не исключено, что связан с террористами, и при отходе может взорвать весь состав, а не только себя самого. Здесь политики не меньше, чем уголовки. Давайте поработаем вместе, мы за наградами не гонимся и триумф уступим вам. Мне лишь нужны два человека из вашей службы, для контроля за движением убийцы, если он продолжит свой путь на поезде в сторону Москвы и для быстрого решения проблем с администрацией, если они возникнут. Ваша пара под пули и ножи не пойдёт, у нас самих есть подготовленные люди. Решайтесь, Иван Петрович, дело на контроле у главы нашего департамента и министра, но когда
Жандарм, наконец, согласился, и Путилину осталось лишь обговорить с ним детали предстоящей операции. Сделав дело, Иван Дмитриевич спустился в помещение сыскных агентов. В нос ударили духота и шум голосов. Одиннадцать сыскных сообща моделировали возможные ситуации при задержании убийцы. Сушко играл роль Беса на уровне «Если я так сделаю, то вы как поступите? Но, если вы так, то я вот эдак. Что дальше?». Спорили до хрипоты, но с появлением шефа все замолчали, давая слово начальнику.
— Господа сыщики, как вы планируете своё появление на вокзале, в каком виде собираетесь осуществлять акцию задержания? Что думаете о целесообразности совместных действий с железнодорожной полицией и жандармами? — обратился Путилин к подчинённым.
По глазам Ивана Дмитриевича было видно, что он задумал что-то серьёзное и неординарное. Никто не проронил ни слова, давая эту возможность начальнику. И Путилин пояснил суть привлечения железнодорожной полиции и жандармов. Разъяснил Сушко его связующую роль в планируемом взаимодействии с другими службами, а закончил Путилин словами, глянув на карманные часы:
— Вот-вот появится посыльный от железнодорожных. Он привезёт пять мундиров поездных проводников, в которых вам прийдётся работать у поезда и в поезде. Настоящих проводников попридержат жандармы в штатском. Примеряйте и подгоняйте форму под себя.
За окном стояла белая петербургская ночь, когда сыскные разъехались по домам. Сушко спал плохо, разум не желал отдыха, он заставлял Лавра Феликсовича, раз за розом, обдумывать и обыгрывать все возможные ситуации, которые могли возникнуть на вокзале. Лавру Феликсовичу совсем не хотелось повторения предыдущих ошибок, промахов и огрехов. Казалось, в этот раз задействованы все силы, учтены все варианты развития событий, но успокоение и удовлетворение собой так и не приходило. Кое-как дождавшись утра вторника, Сушко поспешил в Сыскную. Путилин уже был на месте, будто бы вообще не уходил. Сушко и Каретников, а с ними ещё три агента, переоделись в проводников, остальные шестеро остались в штатском. Ещё раз разобрали и проверили оружие. Осталось время выпить чая, чтобы взбодриться. По устоявшейся традиции на операции сыскные ходили натощак. И вот Сушко поднялся со стула и рукой подал знак агентам «Пора!». На выходе из Сыскной Путилин проводил своих людей словами:
— С Богом, ребята… С Богом!
Через короткое время пролётки с сыскными отправились в сторону Николаевского вокзала.
Даже утром Николаевский вокзал поражал своими размерами, имперским величием и столичной парадностью не только гостей города, но и самих горожан. По своей грандиозности он нисколько не уступал Балтийскому. Местом для вокзала был избран перекресток Невского проспекта и Лиговского канала.??Сооружение монументального здания повлекло за собой создание большой городской площади, в последствии названной Знаменской.??Следуя художественным вкусам 1840-1850-х годов, К. А. Тон решил отстроить фасады вокзала в формах ренессанса. Его прототипом послужили ратуши западноевропейских городов.??В композицию включалась высокая башня, центрирующая фасад, указывающая на местоположение главного входа и, в то же время, являющаяся часовой башней. Пропорции башни выглядели крайне удачными, и она красиво смотрелась на фоне петербургского неба. Двое ворот позволяли экипажам подъезжать прямо к перронам.
Миновав центральную башню, Сушко и его команда проследовали внутрь вокзала. В корпусе, выходящем
К пассажирскому зданию вплотную подходили перроны. Впечатляющим новшеством выглядело железное покрытие над концевыми участками железнодорожных путей и примыкающими пассажирскими платформами. Металлические покрытия вокзальных дебаркадеров, появившиеся в Западной Европе и в России в середине века, оказались одним из самых ярких свидетельств успехов строительной техники и строительных возможностей. Обнаженные железные фермы покрытия и неброско оформленные боковые стены, прорезанные широкими арочными окнами, создавали совершенно новый облик интерьера общественного здания, называемого Николаевским вокзалом. Одновременно сочетались строгость и простота. По сторонам дебаркадера располагались кладовые и административные помещения, здесь же находился отдел железнодорожной полиции.
При всей своей объёмистости вокзал оказался полон разнообразного народа. Люди прибывали и убывали, провожающие и встречающие сновали туда-сюда. Шум поездов, гам людских голосов, свистки кондукторов, реплики проводников и багажных рабочих не прекращались ни на миг. И в этой вокзальной суете сложно было не только устоять на одном месте, но и передвигаться в определённом направлении, а найти конкретного пассажира за короткое время и вовсе не представлялось возможным. Но Лавр Феликсович и остальные сыскные знали что, где и кого искать.
Состав поезда «Санкт-Петербург-Москва» стоял на центральной платформе. Посадка в вагоны третьего класса начиналась за тридцать минут до отхода поезда. Пассажиры первого и второго класса сдавали чемоданы в багажный вагон и шли завтракать в вокзальный ресторан. Так что пространство по обеим сторонам состава оставалось свободным и хорошо просматриваевым. Сушко встретился со старшими полицейских нарядов и решил вопрос расстановки сил. Два наряда страховали поезд со стороны окон купе, ещё два — со стороны перрона. Сигналом для помощи должен был стать звук железнодорожного свистка, ими были обеспечены все служащие вокзала. Железнодорожным Сушко передал две газеты с портретом Беса. Ещё немного времени ушло на контакт с жандармами в штатском, которые непринуждённо прогуливались по перрону вдоль поезда. Им Сушко передал две последние газеты.
И вот сыскные заняли свои места. Каждый у своего вагона. Лавр Феликсович и Клим Каретников выбрали соседние, для пассажиров второго класса. Время шло, агенты томились в ожидании нужного пассажира. Он появился за тридцать минут до отхода поезда. Высокий, плечистый светловолосый субъект в дорогом бежевом плаще нараспашку, из-под которого виднелся дорогой костюм-тройка, того же цвета, а на голове красовался коричневый фетровый котелок, остановился у первого вагона второго класса, у которого стоял Каретников. Пассажир улыбнулся Климу и предоставил билет во второе купе. Каретников, внимательно изучив документ, удовлетворённо кивнул, а потом почесал ухо — знак для Сушко и остальных — преступник здесь и входит в вагон.
— Милости просим, господин Ефремов, благоволите открыть вам купе? — поклонившись, подобострастным тоном произнес Каретников и по лесенке поднялся в вагон, в его руке сверкнул поездной ключ от дверей купе, пассажир последовал за ним.
Сушко, проводив Каретникова взглядом, дал знак общего сбора. Полицейские обложили вагон с обеих сторон, не входя в зону прямой видимости, жандармы встали у его дверей. Пошло пять минут, но Каретников не возвращался и никаких знаков не подавал, его свисток молчал. И, одолеваемый неприятным волнением, Сушко поднялся в вагон, придерживая под мышкой трость. Коридор вагона был пуст, и лишь дверь 3-го купе оказалась приоткрытой. Сушко всеми фибрами души почувствовал острый запах беды, и двинулся к приоткрытой двери, а потом медленно раздвинул её до половины.