Всадники Одина Цена человечности
Шрифт:
Сквозь рокотание грома и вой ветра он услышал неожиданно знакомый раскатистый рык. Затем еще один. И еще. Ян тряхнул головой. Звуки повторились. Тогда он снова вернул зрение в ночной режим и обомлел. Буквально в паре метров от входа стояли варны[3]. Странные экземпляры. Обычно скаковые драконы не имеют столь вычурных рогов на голове и подозрительных наростов на крупе. Максимум, что Ян встречал – ажурный воротник вокруг головы ящерицы, и такие особи стоили, как тропический остров где-нибудь на Тамме или в той же Ринге, если не дороже.
Хотел бы он увидеть, как эти
Внезапно Ян почувствовал резкое удушье. Он попробовал вдохнуть, выдохнуть. Не получалось. В панике он скатился вниз к брату. Тот уже лежал без сознания. Из последних сил он попытался подползти к Йоргу, но не успел, провалившись в беспамятство.
Очнулся Ян от чувствительного тычка под ребра. Он возмущенно вскинулся, намереваясь оторвать обидчику если не причинное место, то уши точно. Вскинулся и… встретился с насмешливыми глазами Йорга.
– Я уж думал, ты помереть тут собрался, – поделился с ним «старший» брат, поднимаясь с колен.
– Долго я был в отключке? – Ян нахмурился. – И что… что это было? Тогда?..
– Не знаю. – Пожал плечами Йорг. – Я очнулся часа два назад. Хотя… могу и ошибаться минут на двадцать плюсом. Здесь ведь двадцать четыре часа, а не двадцать...
– Ты отошел от темы.
– Хорошо-хорошо. Так вот насчет второго… Никогда не думал, что скажу это, но… Не имею ни малейшего понятия. И это, заметь, с моей-то энциклопедической памятью! – на этой фразе Ян не смог сдержать тяжелого вздоха. – И, кстати, зима кончилась.
– Как кончилась?
– Закончилась и все. Лето на дворе. Поздравляю.
– Ты выходил наружу?
– Да. Выползал справить нужду. И не смотри так. Не мог же я отливать рядом с твоей полудохлой тушкой.
Ян снова вздохнул.
– Давай уже выбираться отсюда.
– А как же источник излучения?..
– Потом вернемся. У меня заряд почти на нуле, да и хочется взять что-то посерьезней «Койота», учитывая появление у нас новых приятелей.
Йорг, чуть поколебавшись, кивнул.
Ян осторожно выглянул наружу из импровизированного укрытия. Зима, может, и закончилась, а вот бронированные люди (или кого там швампы принесли прошлой ночью?!) верхом на варнах все еще могли ошиваться поблизости.
Но его опасения не оправдались: около входа не наблюдалось ни единой живой души. Странное же климатическое явление действительно себя исчерпало. Вокруг стояло знойное, душное лето. Только зелень кое-где пожухла и на кустарнике, что так удачно замаскировал их пещеру, кое-где полопались ягоды, превратившись в неаппетитное красное месиво. Как напоминание, что произошедшее ночью не являлось их с Йоргом общей галлюцинацией.
– Никого, – шепнул он. – Идем.
До пункта назначения они добрались быстро и, слава Всевышнему, без происшествий. Но… корабля на месте высадки не оказалось. На ярко-зеленом ковре, словно безобразная рана, зиял свежий кратер – все что осталось от нескольких десятков тонн металла, керамики и плоти.
***
Она поднялась
Ящер, завидев еду, радостно заверещал, нарезая круги под самым потолком.
– Ну что, Вил, спускайся. Будем завтракать.
Цмок навернул еще пару кругов по светелке и плюхнулся прямо на стол, едва не опрокинув молоко. Знает ведь, стервец, что пока отца нет дома, он может творить, что душа пожелает. Тана только вздохнула, поставила в печку вариться кружку с яйцами и принялась жевать хлеб с молоком.
Она, сколько себя помнила, никогда не могла спать по ночам. Точно боялась упустить что-то важное, пребывая во владениях богини Дремы. Ведь ночная жизнь куда насыщеннее утренней.
Ведь недаром дикие цмоки, арыси[5], светлуны[6], даже безобидные чернуши бодрствуют именно по ночам. А Тана траппер. По утрам кого ловить-то будет? Ныручей[7]? Так с этим и ребятня неплохо справляется. Эти серебристые ящерки, конечно, поют красиво, но на них особо не заработаешь… Отец все удивлялся, в кого она такая егоза уродилась. Мать-то, по его словам, вставала ни свет, ни заря. И она отцу верила, хотя маму свою не помнила нисколечко. Пропала та, когда Тане всего пять годочков стукнуло… Но что сейчас о былом? Четырнадцать лет уж прошло с тех пор.
Споро подоив козу, уже привычную к такому распорядку, и съев, наконец, сварившиеся яйца, Тана принялась за работу – ей предстояло за сегодня вычесать пяток шкур арысей, покуда отец с ярмарки не воротился и не принялся ей выговаривать за безделье. Сделать это она должна была еще два дня назад, да загуляла с Ярой. То они в лес бегали за ягодой, то на речке резвились… Так что теперь стоило поторопиться.
Ближе к обеду она отложила в сторону песочную шкурку и устало вздохнула. Да… Не стоило откладывать дела в долгий ящик, теперь вот мучайся, что называется. А так хотелось пойти, окунуться в прохладную речку, смыть жарный[8] зной и пыль.
Тана выглянула в окно, выходящее прямиком на вожделенную реку. Вода призывно блестела в лучах палящего солнца, обещая прохладу и успокоение. Как в назидание за вчерашнее отлынивание от работы на берегу резвилась ребятня, а с ней возились юноши и девушки постарше.
«Те, кто уже сделал дневную работу», – уныло подумала она, возвращаясь к делу. Нужно поскорее все закончить, ведь сегодняшним вечером ее ждали заботы поважнее. У Яры завтра именины, и Тана в нетерпении ждала полуночи, чтобы подарить ей яшмовое ожерелье, купленное на рынке в Гуннаре, и вызревшее яйцо дикого цмока, которое вот-вот должно проклюнуться.