Все для тебя
Шрифт:
— Разберутся, как же, как вы когда-то… Давай уж кофе. Чего тянуть-то? Марина — юрист с высшим образованием, со стажем, пора и замуж.
— Я была уже замужем. И считаю, что Рома прав. — Марина чувствовала все большую симпатию к старику. И мама Романа ей нравилась, и молчаливый отец уже не казался таким хмурым. Он вернулся к столу и принял участие в общем разговоре.
— А что, мать, может, открыть шампанское по такому поводу? — предложил он, пригладив усы.
— Давай-давай, — засуетился дед. — А то смотрю, они уже перемигиваются,
— Нет, что вы? Просто у меня в Павловске дело. Мне с братом надо встретиться. И в Питер потом вернуться. А Рома, может, еще и задержится.
— Я Марину к брату провожу и вернусь, — пообещал Роман, когда они уже выпили по бокалу шампанского.
Марина вытащила из сумочки мобильник. Так и есть — разряжен. Гриша, наверное, беспокоится.
Она тепло попрощалась с этими людьми, которые за одно утро стали ей почти родными, и последовала за Романом. Они обогнули дом и прошли по улице метров двадцать. Роман увлек ее под черешню за зеленым деревянным забором — ее раскидистые ветки выступали на улицу — и поцеловал.
— Испугалась моих?
— Конечно. Еще и врать пришлось. Я этого не люблю.
— В чем же вранье?
— Про наше долгое знакомство и будущую свадьбу. Я понимаю, это ты для меня… Чтобы мне не так стыдно было…
— Глупая. Ты что же думаешь, я познакомил тебя с дедом, женой назвал, только чтобы тебе не было стыдно?
— Но… это ведь не может быть всерьез!
— Почему?
— Потому что так не бывает!
— Бывает, как видишь. — Он склонился над ней, прижавшись щекой к ее волосам. — Бывает…
— Ромочка, мы знакомы один день, — шепотом сказала она, потому что слезы подступили к горлу. От счастья или от боли. — Разве так бывает?
— Я подожду тебя дома, — охрипшим от волнения голосом проговорил он. — В Питер поедем вместе.
— Хорошо. Пойдем скорее к Грише. Еще далеко?
— Нет. Твой брат живет здесь, — указал он кивком головы на дом за зеленым забором. Его хозяйка — Эмма Витальевна, наша хорошая знакомая.
— Ты!.. Ты! — Марина задохнулась от смеха и возмущения. — Значит, Гриша живет рядом с вами! А сказал, что далеко бежать по дождю! Заманил? Специально?
— Да. Заманил, — признался Роман и улыбнулся виноватой и обезоруживающей улыбкой. — Ты жалеешь?
Марина отрицательно качнула головой, ответила на его поцелуй и, выскользнув из объятий, открыла калитку.
— Пока.
— Я жду тебя.
Гриша был дома. Он тоже завтракал на веранде, которая была поменьше, чем у адмирала, но гораздо наряднее и такой чистой, словно ее скребли с утра до вечера. Брат показался ей похудевшим, но выглядел прекрасно в свои сорок четыре. Ни малейшего намека на лысину, никакого живота. Подтянутый, высокий. Волосы с проседью. И глаза какие-то другие. Молодые, что ли. Он крепко обнял и расцеловал Марину.
— Ну наконец-то! Я так рад тебя видеть. Повзрослела, похорошела! Совсем взрослая
— Два года!
— Да, время летит. Но, хоть ты и дама, всыпал бы тебе по одному месту! Ты куда вчера пропала? Мобильный вне зоны. Что хочешь, то и думай! Я всю ночь не спал. Ждал, вдруг позвонишь, а я не услышу. Случилось что?
— Прости, Гришенька. Так получилось. Я же сказала, что приеду, как только смогу.
— Я даже Людке позвонил. Говорит: она к тебе поехала.
— Зачем ты еще и ее дергал?
— Я ведь переживаю, сестренка! Ты в чужом городе. В Питере полно отморозков! Нельзя так.
— Ну, прости еще раз. Ничего плохого со мной не случилось.
— Да, вижу уж, — улыбнулся брат, присаживаясь снова за стол. — Садись. Эмма Витальевна! — крикнул он в комнаты.
Эмма Витальевна оказалась худой седовласой женщиной без возраста. Ей можно было дать и пятьдесят, и семьдесят лет.
— Вот, познакомьтесь, моя сестра Марина, — произнес он и, к ее удивлению, привстал.
— Эмма Витальевна. — Женщина протянула руку и строго оглядела Марину. — Кофе будете?
— С удовольствием.
— Ну, рассказывай, сестренка, — сказал Гриша, когда хозяйка, налив им кофе, скрылась в комнатах. — Как там наши, как мама? Что у тебя нового?
— Мама ногу подвернула. Не сильно. Потому я вместо нее и приехала. Папа все на работе пропадает. Разрабатывает какой-то новый прибор. Ну, что еще? О том, что я разошлась с Валерой, ты знаешь.
— Знаю и не очень огорчаюсь. Он мне никогда не нравился. Ты достойна лучшего. Кстати, что за парень тебя провожал?
— Ты что, видел?
— Да уж, прости. Я все утро в окно выглядываю. А с этого места, — привстал он, — черешню хорошо видно. — Он улыбнулся.
Марина покраснела.
— Я тебя не осуждаю. Дело молодое!
— Еще тебе меня осуждать! — Она сразу повернула разговор в нужное русло. — Если бы ты не сбежал от жены, мне не пришлось бы мчаться в Питер, слезы ей утирать.
— А что вы так всполошились? Я семью на произвол судьбы не бросаю и от детей не отказываюсь.
— Но она маме позвонила, нажаловалась, запричитала. Мама — в нервы. Ты же ее знаешь. Стала бегать как сумасшедшая, магазины скупать, вот ногу и подвернула.
— Зачем магазины-то скупать? — не понял Гриша. — Дети мои ни в чем не нуждаются.
— Да это я увидела, когда приехала. Но Людка такого наговорила! Мама решила, что они с голоду пухнут!
— Ох, пухнут! — засмеялся брат. — Ты видела, как Людмила распухла? И Аленка в нее будет.
— Но мама этого не знала! Я и денег привезла — Мишке на учебу.
— Зачем? У Людмилы есть счет в банке. Я сам открыл. И кладу туда деньги регулярно. Только слежу, чтобы она снимала ровно столько, сколько требуется в месяц на семью, а не истратила все сразу на новую шубу. Она еще та транжирка! Сколько ни привози — все мало!