Все мы злодеи
Шрифт:
Традиция трагедии
Алистер сидел за праздничным столом своей семьи, окруженный теми, кто убил его брата.
Он был одет в свое лучшее. Серый костюм, только что отглаженный, был идеально скроен, чтобы соответствовать его стройным плечам. Его темные волосы были зачесаны назад, подчеркивая впадины на щеках. Заклятие «Жертва Ягненка» на безымянном пальце, показалось ему тяжелым, когда он сжал кулак.
После того, как его семья рассказала ему, что они сделали, Алистер заперся в комнате Хендри и пробил дыру в стене.
Алистер покрутил заклятие вокруг пальца. Его грудь болела, как будто само его сердце превратилось в камень и давило на легкие и кости. Он не помнил, когда в последний раз плакал. Но после ночи, проведенной в отчаянной надежде, что это было последнее, бессердечное испытание, он был не в настроении проливать слезы.
Он был в настроении пролить кровь.
Его мать наклонилась и положила свою руку на его. Ее прикосновение было ледяным. Алистер немедленно вырвал ее, желая, чтобы он мог наколдовать кол и пронзить им ее сердце.
— Я знаю, о чем ты думаешь, Ал.
Прозвище его брата прозвучало грубо в ее устах.
— Нет, — мрачно сказал он. — Не думаю, что знаешь.
— Хендри умер за эту семью, за турнир. Не допусти, чтобы его смерть была напрасной.
Алистеру захотелось горько рассмеяться. Ему хотелось встать и закричать. Хендри не умер. Его убили. Его семья думала, что «Жертва Ягненка» сделает Алистера сильнее, но без Хендри Алистер был слабее. Без Хендри Алистер был потерян.
— Ты любила его, — прошептал Алистер. Все эти годы он изо всех сил пытался поверить, что ее привязанность к Хендри была фарсом. Даже Лоуи не были настолько жестоки. Или, может быть, они души не чаяли в Хендри только потому, что всегда знали о его судьбе.
Она напряглась, но ее голос, как всегда, оставался ровным. — Я люблю эту семью.
— А меня?
Он тут же пожалел о своем вопросе. Он был слишком загружен, слишком уязвим.
Он отвернулся от нее, вместо этого сосредоточив свое внимание на вечеринке вокруг них, ревущей музыкой и хриплым смехом. Банкет проходил в центре города, у его самой древней достопримечательности — Колонны Чемпионов. Это было место призыва к чистой высшей магии, центральная точка для семи других идентичных столбов, которые удерживали Ориентиры вместе, хотя только Лоуи — как победители последнего турнира — могли видеть сверкающую красную пыль высшей магии, подвешенную в воздухе, подмигивающую и мерцающую вокруг вечеринки. Это было прекрасно. Это было также отвратительно, напоминая о том, почему они собрались здесь сегодня вечером. Это была сила, за которую Лоуи убили Хендри, за которую Алистер должен убить еще шестерых.
Это вызывало у него отвращение.
Все, что Алистеру было нужно от матери, — это простой, односложный ответ. Вместо этого она задала ему вопрос.
— Разве ты не защитник этой семьи?
Алистер резко встал, и его мысли обратились чемпиону Гриву на площади, приняв
Бокал вина его матери разбился, мерло расплескалось по белой скатерти. Его бабушка, дядя и младший двоюродный брат презрительно цокнули языком.
Все эти годы он старался угодить им. Теперь его устремления вызывали у него тошноту.
Когда Алистер действительно сражался — и победил — он не сделал бы этого ради своей семьи. Он сделает это ради своего брата. Хендри не хотел бы, чтобы Алистер тоже умер.
— Забавно.
Алистер пристально посмотрел на свою мать. — В течение многих лет ты рассказывала мне истории о монстрах. Но все это время чудовищем была ты.
Он бросился в сторону бара.
Бармен настороженно посмотрел на Алистера, когда тот приблизился. Даже в хорошем настроении у Алистера был угрожающий вид, как у яблока, которое, вероятно, прогнило в сердцевине. И нынешнее настроение Алистера было убийственным.
— Три стакана виски, — сказал он бармену, и тот немедленно налил ему. Алистер глотнул все три подряд, затем закашлялся, пока у него не заслезились глаза.
Кто-то, стоявший рядом с ним, рассмеялся. На мужчине была рубашка сливового цвета, и он напомнил Алистеру мухомор.
— Ты мальчик Лоу, — сказал мужчина, выплевывая его фамилию. — Поздравляю.
Всю свою жизнь Алистер был одним из мальчиков Лоу.
Это была такая маленькая фраза, чтобы вывести его из себя, но он ничего не мог с собой поделать. Алистер хрустнул шеей и вызвал то же самое заклинание. Разбей и сломай. Указательный палец мужчины щелкнул, его кость чисто раскололась надвое.
Мужчина отдернул руку и яростно выругался. Человек рядом с ним, молодой человек с пятнами подводки для глаз и ожерельем из сломанных колец-заклинаний, прикусил губу, чтобы сдержать улыбку.
Мухомор сжал палец и сердито посмотрел на Алистера. — Ты знаешь, кто я?
Алистер поднял брови. Виски согревало его изнутри. — А должен ли я?
— Я Османд Уолш. Я был у тебя дома в тот день.
Алистер смутно узнал в нем заклинателя, который съежился, когда он вызвал Чуму Винодела. — Ты можешь быть Лоу, и твоя семья сейчас владеет высшей магией. Но однажды вы потеряете ее. Твоё маленькое представление поспособствовало этому.
— О чем ты говоришь?
— Ты думаешь, эта женщина здесь только для того, чтобы наблюдать?
Он кивнул агенту Ю, сидевшей у стола Торбернов. — Нет, правительство здесь для того, чтобы вмешаться, и я говорю, что для этого давно настало время. Позволить Лоу завладеть всей этой властью? Это немыслимо. По крайней мере, теперь, даже если ты не умрешь на турнире, ты умрешь на чьих-нибудь вилах.
Из-за того, что Марианна заставила Алистера пройти через столько испытаний, он не понимал, насколько важным было то испытание. Автоматически он скрыл свои нервы за злобной ухмылкой. Он мог презирать свою семью, но они хорошо научили его своей роли.