Все мы злодеи
Шрифт:
Каждое имя Грива было вычеркнуто.
Таково было наследие его семьи: столетия забытых детей, похороненных лицом вниз, как это было принято у мертвых чемпионов. Наследие, с которым теперь был хорошо знаком весь мир, благодаря Традиции Трагедии.
Гэвин посмотрел на репортеров и охотников на заклинания, которые таращились на край площади. Они становились смелее с каждым днем с момента прибытия Кровавой Луны. Сначала они стекались к Скорбящим, потому что анонимный автор книги идентифицировал
Высшая магия была не просто любопытством для туристов. Обычная магия, возможно, была бы грозной в правильных руках, но высшая магия была чистейшей сущностью власти и силы, ресурсом, который сформировал так много мировой истории. Гэвин узнал об этом в школе — король, который использовал ее, чтобы полностью уничтожить армию повстанцев; храбрые заклинатели, которые использовали ее, чтобы подавить землетрясение.
И мир думал, что она исчерпана, исчезла.
До сих пор.
На следующее утро после публикации книги парламент Кендалла вызвал родителей и бабушку с дедушкой Гэвина на допрос. Они вернулись со своих допросов заметно потрясенные. Все, что Гэвину удалось вытянуть из них, это то, что премьер-министр решил не казнить всех членов семей турнира, чтобы снять проклятие. Мало того, что это уже было слишком публично для такой жестокости, но это означало бы, что высшая магия Илверната может быть использована кем угодно. И хотя правительству не нравилось позволять кучке детоубийц сохранять эту власть, семью семьями было гораздо легче управлять, чем всем миром.
На другой стороне площади Элионор, чемпионка Пейнов, позировала толпе репортеров и фотографов, которые требовали ее внимания. Она была этюдом контрастов, с ее крашеными черными волосами на фоне белой, как бумага, кожи и глубокими голубыми глазами.
— Элионор! — позвал мужчина слева от нее. — Это правда, что ты можешь создавать заклятия шестого класса?
— Конечно, я могу, — сказала она. — Как и любой настоящий участник турнира.
Негодование застряло в горле Гэвина. Он мог справиться только с пятым классом.
— Элионор! Элионор — сюда!
Девушка повернулась, ее ушные датчики из магического камня мерцали в свете вспышки камеры. Это был совершенно ненужный способ носить с собой чары, хотя репортеры, казалось, проглотили выбор Элионор в дерзких аксессуарах. Она явно претендовала на корону Изобель Макаслан в качестве любимой чемпионки средств массовой информации — как будто общественное мнение будет иметь значение, как только упадет Кровавая завеса.
Никто не заботился о Гэвине настолько, чтобы фотографировать его. Его объявление было обнародовано этим утром, профиль в Затмении Илверната, который был смущающе скудным, объявлял его четвертым участником того, что таблоиды окрестили «Бойней семи». Не имело значения, что он был лучшим в своих классах или что он мог поднять 140 килограммов. Он все еще был Грив.
Он несся по тротуару прочь от репортеров, когда позади него раздался голос.
— Ты, — резко сказал кто-то. — Юный Грив.
Гэвин обернулся. Этот человек отделился от группы людей, в которых Гэвин узнал местных заклинателей. Среди них был Баярд Этуотер, бледный пожилой мужчина с претенциозным моноклем. Там была Фань Вэнь, которая носила замысловатую заколку из магического камня в своих длинных черных волосах. И Диана Алешир, женщина с темной кожей и дизайнерской сумочкой, чей магазин в центре города соперничал размерами с универмагом.
Гэвин хорошо их всех знал. В конце концов, он посетил каждый из их магазинов, и все они отказали ему.
Гэвин мог сам создавать примитивные заклинания, точно так же, как теоретически он мог шить свою собственную одежду. Но ему нужно было гораздо лучшее снаряжение, если он хотел иметь хоть какой-то шанс, как только упадет Кровавая Завеса. Турнир длился либо три месяца, либо до тех пор, пока не остался только один чемпион — в зависимости от того, кто умрет первым. Гривы редко проживали дольше недели. Заклинатель, согласившийся поддержать его, помог бы решить эту проблему. Сделай его способным конкурировать с такими, как Элионор и Изобель.
К сожалению, ни один заклинатель не стал бы спонсировать Грива.
— Да? — осторожно, но и с надеждой спросил Гэвин.
— Османд Уолш из Колдовства Уолша, — величественно произнес мужчина, протягивая руку. Гэвин уловил запах сигарного дыма и джина, когда встряхнул ее. Османд Уолш был крупным и демонстративно одетым в лавандовый костюм, над ушами торчали пучки седых волос, которые были стратегически зачесаны на лысину на его черепе. — Ты чемпион своей семьи, не так ли?
— Так.
Гэвин не пропустил насмешливый тон, которым он сказал «чемпион».
— Тогда ты должны знать, — сказал Османд Уолш, его розовое лицо слегка покраснело, — что существуют правила о том, как вести себя в течение недель, предшествующих турниру.
— Прошу прощения? — Гэвину вдруг вспомнились его школьные задиры, чьи насмешки проявлялись во многих формах, которые прекратились только тогда, когда он стал достаточно сильным, чтобы заклинать их в ответ.
— Ты не можете просто войти в мой магазин и попросить о союзе. Наша клиентура ожидает определенного опыта в нашем магазине, и вдруг заходишь ты, прерываешь их? Что ж, ты должен понимать, какое впечатление это производит. Ни один заклинатель никогда не вступал в союз с вашей семьей. Ты действительно думаешь, что мы начнем сейчас, после того как ты втоптал наш город в грязь?