Все мы злодеи
Шрифт:
— Ваши имена.
Бледные, как чума, и тихие, как духи.
Алистер угрожающе шагнул ближе, хотя она на каблуках была выше его. Ему это нравилось. — Я хотел бы знать твое.
Он протянул руку.
— Я Изобель Макаслан, — твердо сказала она ему.
Они разорвут тебе глотку и выпьют твою душу.
Она схватила его за руку и потрясла. Ее прикосновение было холодным, но его было еще холоднее.
— Я полагаю, ты назвала меня своим соперником.
Заклятие выстрелило с одного из его колец на ее запястье, извиваясь и скользя вверх по ее руке, как змея. Зубы впились в ее шею, оставив два прокола над ключицей. Ее кожа цвета слоновой кости мгновенно стала фиолетовой.
Она
Алистер почувствовал, как его ущипнули за запястье. Он нахмурился, глядя на отметину над точкой пульса: белые губы. Знак Божественного Поцелуя.
Это не было заклятием, как то, что он наложил на нее. Это было еще хуже. Она заглянула в его разум и вытащила его имя. Хитрое, умное заклинание. Что еще она узнала? Укол смущения сжал его грудь, но он быстро проглотил это чувство.
Она не могла многому научиться, подумал он. Иначе она бы испугалась.
Изобель самодовольно улыбнулась.
— Может быть, это тебе следует меня бояться.
Алистер тихо выругался. Конечно, заклинание еще действовало.
И с этими словами она ушла, цокая каблуками по кафельному полу. Алистер смотрел, как она исчезает за дверью, странно разочарованный тем, что она уходит. Их ночные экскурсии редко бывали такими увлекательными.
Как только она ушла, Алистер почувствовал, как взгляды присутствующих обжигают его кожу, и внезапно пожалел, что надел такой тяжелый свитер. Он слышал несколько их шепотов: «ужасный», «бессердечный», «жестокий». Под дымчатыми неоновыми огнями эти слова казались более реальными, чем обычные сказки их семьи на ночь. Жестче. Он постарался не вздрогнуть.
Хендри поджал губы. — Клык Аспида? Она будет нездорова несколько дней, и она еще один чемпион. Его брат бросил на него настороженный взгляд. — Некоторые могли бы назвать это читерством.
Алистер пожал плечами и допил свое пиво. В отличие от Изобель, ему было искренне все равно, что о нем думают в мире.
— Она предвидела это, иначе не пожала бы мне руку.
Он дернул себя за рукав, чтобы скрыть магическую метку, которую она оставила на нем. Хотя он никогда бы не подумал об этом, возможно, нашёлся ещё один чемпион, такой же хитрый, как он. Почти.
— Ты чудовище.
Хендри проглотил остатки из своего стакана и икнул. — Прогнивший до мозга костей.
Хотя Алистер знал, что его брат шутит, ему вдруг стало не до смеха. — Я краснею.
— Ты — абсурд.
— А ты — пьян.
И от одной пинты эля, не меньше. Когда Алистер повернулся, он столкнулся лицом к лицу с яркой вспышкой одноразовой камеры, зажатой в жирных пальцах охотника на заклятия.
Ярость захлестнула его. Мир не обращал на Илверната ни малейшего внимания в течение сотен лет. На его причудливые природные явления. На сказки шепотом. На кровь, забрызгавшую тайные страницы его истории.
До сих пор.
— Я ненавижу эту гребаную книгу, — прорычал Алистер. Затем он схватил Хендри за плечи и вывел его из бара. Если эта фотография появится завтра в газетах, его бабушка убьёт его.
Должно быть, ярость в голосе Алистера заставила Хендри остановиться, как только они вышли на улицу.
— Ал, — сказал он тихим голосом. — Если ты когда-нибудь захочешь поговорить о турнире — по-настоящему поговорить об этом — я здесь. Я выслушаю.
Алистер сглотнул. Лоуи готовили Алистера к этому турниру всю его жизнь, культивировали страх и воспитывали безжалостность, учили ребенка
Алистер хотел выиграть турнир по многим причинам. Конечно, он хотел выжить. Он хотел, чтобы его семья гордилась им. Он хотел вернуться к своему брату на такие ночи, как эта, пьяный пинбол и делиться секретами в местном пабе, притворяясь, что живет нормальной жизнью, которой у них никогда не было.
Но больше всего он ненавидел представлять, как его брат скорбит о нем. Они никогда не были друг без друга.
— Я поговорю с тобой, — пробормотал Алистер. — Но не сегодня.
Не было никакой необходимости портить редкую ночь свободы. Особенно когда она может быть их последней.
— Если ты так хочешь, — ответил Хендри.
Алистер озорно усмехнулся.
— Чего я хочу, так это еще один раунд. Давай найдем другой паб, где меньше туристов.
И вот, два часа спустя, с гудящими головами, с Белым Поцелуем, все еще запятнанным на запястье Алистера, братья Лоу вернулись домой в свое мрачное поместье.
Каждый из них, совершенно по-разному, грезил о смерти.
2. Изобель Макаслан
Хотя изначально турнир основали семь великих семей, важно помнить — это было очень давно. Не все из них остались великими.
Традиция трагедии
Похоронная процессия столпилась вокруг могилы, когда носильщики опустили гроб в землю. Погода была унылой и сырой, туфли на каблуках тонули в грязи, травянистое поле было вытоптано и затоптано, черные зонтики были подняты к небу. Похороны в Илвернате были торжественными, традиционными церемониями с вуалями, жемчугом и носовыми платками. Семьи жили здесь так долго, что многие из них обозначили места захоронения, где потомки могли быть похоронены рядом со своими предками.
На вершине холма, возвышающегося над кладбищем, семья Макаслан наблюдала, облизывая губы.
Макасланы были гнусной семейкой — жесткие рыжие волосы, выпуклые фиолетовые вены, пахнущие самым дорогим, но отвратительным парфюмом, который можно было купить за деньги. В Илвернате не было похорон, на которых они не присутствовали, но это было не для того, чтобы отдать дань уважения.
Они пришли, чтобы собрать.
До того, как обычная или высшая магия была запечатана в заклинании или заклятии, она считалась необузданной. И необузданную магию было сложно найти. Она могла появиться где угодно: в случайном разбитом зеркале, спрятанном на страницах пыльных книг, танцующая на клеверной поляне через час после рассвета. В настоящее время большая часть производится массово, выращивается на фермах и разливается по бутылкам, как кукурузный сироп с высоким содержанием фруктозы, и используется в качестве основного ингредиента во всем, от губной помады до бытовых чистящих средств. Но не так много в Илвернате, где старые обычаи упрямо продолжались.