Всё на свете

Юн Никола

ВКУС

Ошарашенный Олли стоит напротив меня. Я ничего не говорю, а просто прижимаюсь губами к его. Сначала он не двигается, весь такой неуверенный и неподатливый, но потом все меняется. Он внезапно крепко прижимает меня к себе. Одна его рука находится в моих волосах, а другая обвивает меня за талию.

На вкус он такой же, как я помню. 

ДРУГИЕ МИРЫ

Мы приходим в себя.

Ну, Олли приходит в себя.

Он отодвигается, хватает меня за плечи обеими руками.

– Что ты здесь делаешь? Ты в порядке? Что-то случилось? Твоя мама в порядке?

Я - показная храбрость.

– Я в порядке. Она в порядке. Я сбегаю.

Свет из его комнаты обеспечивает достаточно освещения, чтобы я могла увидеть замешательство в чертах его лица.

– Я не понимаю, - говорит он.

Делаю глубокий вдох, но на полпути замираю.

Ночной воздух холодный, влажный и совершенно непохожий на тот воздух, которым я когда-либо дышала.

Я пытаюсь выдохнуть, прогнать его из своих легких. Мои губы покалывает, и я испытываю головокружение. Это просто страх или что-то другое?

– Мэдди, Мэдди, - шепчет он мне в ухо.
– Что ты наделала?

Я не могу ответить. Мое горло заблокировано, будто я проглотила камень.

– Старайся не дышать, - говорит он и начинает вести меня обратно к моему дому.

На секунду, а может и на две, я позволяю ему это делать, но затем перестаю двигаться.

– Что такое? Ты можешь идти? Хочешь, я тебя понесу?

Я качаю головой и тяну руку из его руки.

Делаю глоток ночного воздуха.

– Я сказала, что сбегаю.

Он издает звук, похожий на ворчание.

– О чем ты говоришь? Ты хочешь умереть?

– Наоборот, - говорю я.
– Ты мне поможешь?

– С чем?

– У меня нет машины. Я не знаю, как водить. Я ничего не знаю о мире.

Он издает еще один звук, что-то среднее между ворчанием и смешком. Как бы мне хотелось рассмотреть в темноте его глаза.

Что-то хлопает. Дверь? Я хватаю его за руки и тяну нас обоих к стене дома.

– Что это было?

– Господи. Дверь. В моем доме.

Прижимаюсь к стене, пытаясь исчезнуть. Выглядываю на дорожку, тянущуюся от моего дома, ожидая увидеть маму, которая идет по ней. Но ее там нет.

Я закрываю глаза.

– Отведи меня на крышу.

– Мэдди...

– Я все объясню.

Весь мой план зависит от его помощи. Я совсем не обдумывала, что случится, если он откажется мне помочь.

Мы молчим в течение одного вздоха. Потом второго. А потом и третьего.

Он берет меня за руку и направляет к части его дома, дальней от моего. На крышу ведет высокая лестница.

– Ты боишься высоты?
– спрашивает он.

– Не знаю.
– Начинаю забираться.

Я пригибаюсь, как только мы оказываемся на крыше, но Олли говорит, что в

этом нет необходимости.

– Многие все равно не смотрят вверх, - говорит он.

Несколько минут уходит на то, чтобы мое сердце вернулось к нормальному ритму.

Олли присаживается с обычной необычной грацией. Я так рада видеть, как он двигается.

– Итак, что теперь?
– спрашивает он через какое-то время.

Я осматриваюсь. Мне всегда хотелось знать, чем он занимался здесь. Крыша разделена на остроконечные части, но мы сидим на плоском участке где-то позади. Я рассматриваю очертания предметов: небольшой деревянный столик с кружкой, лампой и какими-то смятыми бумагами. Может, он здесь пишет, сочиняет неудачные стихи. Лимерики.

– Эта лампа работает?
– спрашиваю я.

Он молча включает ее, и лампа отбрасывает рассеянный круг света вокруг нас. Я практически боюсь посмотреть на него.

Помятая бумага на его столе - обертка от фастфуда, а не секретное стихотворение. Рядом со столом лежит пыльный серый брезент, скрывающий что-то. Пол устелен инструментами - ключами, кусачками различного размера, молотками и чем-то еще, что я не узнаю. Есть даже паяльная лампа.

Я, наконец, смотрю на него.

Его локти прижаты к коленям, и он смотрит на медленно проясняющееся небо.

– Чем ты занимаешься здесь?
– спрашиваю я.

– Сейчас это, возможно, не имеет значения.
– Его голос строгий, и он не смотрит на меня. Нет и следа парня, который так отчаянно целовал меня несколько минут назад. Его страх за меня вытеснил все остальное.

Иногда совершаешь действия в здравом смысле, иногда по глупости, а иногда невозможно определить разницу.

– У меня есть таблетки, - говорю я.

Он и без того едва двигался, а теперь совершенно замер.

– Какие таблетки?

– Они экспериментальные, еще не одобрены Управлением по контролю за продуктами и лекарствами. Я заказала их по интернету. Из Канады.
– Лгать легко.

– По интернету? Откуда ты знаешь, что они безопасны?

– Я провела исследование.

– Но все равно, ты не можешь быть уверена...

– Я не безрассудная.
– Удерживаю его взгляд. Это ложь ради нашей собственной защиты. Он уже выглядит расслабленным.

Я продолжаю.

– Они позволят мне находиться несколько дней на улице. Я не сказала маме, потому что она не захотела бы рискнуть, но я...

– Потому что это рискованно. Ты только что сказала, что они не одобрены Управлением...

– Они достаточно безопасны на несколько дней.
– Мой тон не выражает сомнений. Я жду, надеясь, что он проглотит ложь.

– Господи.
– Он склоняет лицо к рукам и так и сидит. Когда он поднимает голову, на меня смотрит менее упертый Олли. Даже его голос смягчается.
– Ты могла бы сказать мне это пять минут назад.