Все приключения мушкетеров

Дюма-отец Александр

– Сколько зарядов?

– Сотня.

– Это именно столько, сколько нам нужно. Зарядим ружья.

Четыре мушкетера принялись за дело. Когда они зарядили последнее ружье, Гримо показал знаком, что завтрак подан.

Атос кивнул головой, указал Гримо на одну нишу, и Гримо понял, что он должен стоять там на страже.

Чтобы вознаградить его за эту скучную обязанность, Атос позволил ему взять с собой хлеба, пару котлет и бутылку вина.

– Теперь будем завтракать, – сказал Атос.

Четыре друга сели на землю, поджав ноги, как

турки или как портные.

– Ну, теперь не опасно, чтобы нас подслушали, – сказал д’Артаньян, – надеюсь, что, наконец, ты сообщишь нам свою тайну.

– Я доставляю вам вместе и удовольствие, и славу, – сказал Атос. – Я заставил вас сделать прекрасную прогулку; вот превосходный завтрак, а там через бойницы видно пятьсот человек, которые принимают нас или за сумасшедших, или за героев, что почти одно и то же.

– Но в чем же твоя тайна? – сказал д’Артаньян.

– Тайна моя состоит в том, – сказал Атос, – что вчера вечером я видел миледи.

Д’Артаньян подносил стакан ко рту; но при имени миледи рука его задрожала так сильно, что он поставил его на землю, чтобы не пролить.

– Ты видел свою жену?

– Молчите, – сказал Атос. – Вы забываете, любезный друг, что эти господа не посвящены в мои семейные тайны. Я видел миледи.

– Где? – спросил д’Артаньян.

– В двух лье отсюда, в гостинице «Красная Голубятня».

– В таком случае я погиб, – сказал д’Артаньян.

– Не совсем еще, – отвечал ’Атос, – потому что теперь она верно уже выехала из Франции.

Д’Артаньян вздохнул свободнее.

– Но что же это за миледи? – спросил IIортос.

– Очаровательная женщина, – сказал Атос, прихлебывая вино из стакана. – Каналья трактирщик! – вскричал он. – Он нам дал анжуйского вина вместо шампанского и думает, что мы дадимся ему в обман. Да, – продолжал он, – очаровательная женщина, которая была очень добра в отношении к другу нашему д’Артаньяну; но он чем-то обидел ее, и она хотела ему отомстить; для этого месяц тому назад она подсылала убийц, чтобы застрелить его из ружья; неделю тому назад пыталась отравить его, а вчера выпросила голову его у кардинала.

– Как! Она выпросила у кардинала мою голову? – сказал д’Артаньян, бледнея от ужаса.

– Да, сказал Портос: – я слышал своими ушами.

– Я тоже, – сказал Арамис.

– В таком случае бесполезно будет бороться далее, – сказал д’Артаньян, опустив руки с унынием. – Лучше я застрелюсь, и все будет кончено.

– Эту глупость надо сделать после всего, – сказал Атос, – потому что это единственная глупость, которой нельзя поправить.

Но я все-таки не избегну ее, имея подобных врагов, – сказал д’Артаньян. – Во-первых, мой незнакомец из Менга; потом де Вард, которому я нанес три раны шпагой; потом миледи, тайну которой я знаю; наконец кардинал, которому я помешал отомстить.

– Что ж! Всего только четверо, – сказал Атос. – Нас также четверо, один на одного. Если верить знакам Гримо, то нам придется иметь дело не с таким числом людей. Что там, Гримо? –

сказал Атос. – По причине важности обстоятельств, я позволяю тебе говорить, друг мой; но не распространяйся, пожалуйста. Что ты видишь?

– Войско.

– Сколько человек?

– Двадцать.

– Кто они?

– Шестнадцать пионеров и четыре солдата.

– Во скольких шагах они отсюда?

– В пятистах шагах.

– Хорошо, мы еще успеем окончить эту дичь и выпить стакан вина за твое здоровье, д’Артаньян!

– За твое здоровье! – повторили Портос и Арамис.

– Хорошо, выпьем за мое здоровье, хотя я не думаю, чтобы ваши желания принесли мне много пользы.

– Бог велик, говорят магометане, и будущее в его руках, – сказал Атос.

Потом, опорожнив свой стакан, Атос поставил его подле себя, лениво встал, взял первое попавшееся ружье и подошел к бойнице.

Портос, Арамис д’Артаньян сделали то же. Гримо велели встать сзади, чтоб заряжать ружья.

Минуту спустя пионеры были уже ввиду; они шли по траншее, служившей сообщением бастиона с городом.

– Черт возьми, – сказал Атос. – Стоило нам беспокоиться для двадцати уродов, вооруженных заступами, кирками и лопатами. Стоило только Гримо сделать им знак, чтобы они ушли, и я уверен, что они оставили бы нас в покое.

– Сомневаюсь, сказал д’Артаньян, – потому что они очень смело идут в эту сторону. Притом же с работниками четыре солдата и бригадир, вооруженные ружьями.

– Это потому, что они нас не видали, – сказал Атос.

– Признаюсь, мне противно стрелять в этих несчастных граждан, – сказал Арамис.

– Это правда, – сказал Атос, – я предупрежу их.

– Что вы делаете? – сказал д’Артаньян. – Вас убьют, любезный друг.

Но Атос не обратил никакого внимания на это предостережение; он взошел па брешь, держа в одной руке ружье, в другой шляпу и обращаясь к солдатам и работникам, которые, удивленные этим явлением, остановились в пятидесяти шагах от бастиона, он поклонился им и сказал:

– Господа, я и несколько друзей моих хотим завтракать в этом бастионе. Вы знаете, как бывает неприятно, когда обеспокоят во время завтрака, и потому мы просим вас, если вам непременно нужно быть здесь, подождите, пока мы кончим завтрак или придите попозже; разве, если вы имеете доброе желание оставить сторону бунтовщиков, в таком случае прошу пожаловать выпить с нами за здоровье французского короля.

– Берегись, Атос, – вскричал д’Артаньян. – Разве ты не видишь, что они прицеливаются в тебя?

– Вижу, – отвечал Атос, – но это рабочие, они дурно стреляют и верно не попадут в меня.

Действительно, в ту же минуту раздались четыре ружейных выстрела, пули пролетели около Атоса, но ни одна не задела его.

Почти в то же время им ответили другие четыре выстрела; но они были направлены вернее, чем выстрелы осаждающих: три солдата были убиты и один из рабочих ранен.

– Гримо, дай другое ружье, – сказал Атос, стоя на бреши.