Все приключения мушкетеров

Дюма-отец Александр

– Господин де Бюзиньи, не угодно ли вам поставить ваши часы по моим, или позвольте мне поставить мои по вашим, – сказал Атос.

– Справедливо, – сказал кавалерист, вынимая из кармана прекрасные часы, усыпанные бриллиантами. – Половина восьмого.

– Тридцать пять минут восьмого, – сказал Атос. – Так заметим, что мои часы на пять минут впереди против ваших.

И поклонившись удивленным зрителям, четверо молодых людей отправились к бастиону Сен-Жерве. Гримо пошел за ними, неся корзину, сам не зная куда; Атос так приучил его

к безмолвному повиновению, что он и не думал спросить об этом.

Четверо друзей не говорили ни слова, пока шли через лагерь; притом же за ними следовали любопытные, которые, зная их пари, хотели видеть, чем это кончится. Но когда они перешли за черту укреплений, то д’Артаньян, совершенно не понимавший, в чем было дело, решился, наконец, просить объяснения.

– Теперь, любезный Атос, скажите, пожалуйста, куда мы идем?

– Вы видите, – сказал Атос, – мы идем на бастион.

– Но что же мы будем там делать?

– Вы знаете, что мы будем завтракать.

– Отчего же мы не завтракали в «Парпальо»?

– Потому что нам нужно провести переговоры о весьма важных делах, а в гостинице нельзя и пяти минут поговорить свободно; беспрестанно ходят, кланяются и заговаривают. Здесь, но крайней мере, – сказал Атос, указывая на бастион, – нам никто не помешает.

– Мне кажется, – сказал д’Артаньян, в котором храбрость всегда соединялась с благоразумием, – что мы могли бы найти какое-нибудь уединенное место на берегу моря.

– Где увидели бы нас вчетвером и через четверть часа донесли бы кардиналу, что у нас идет совещание.

– Да, – сказал Арамис, – Атос прав: madvertantur indesertis.

– Отправиться в пустыню было бы теперь очень кстати, – сказал Портос, – но где ее найти?

– Нет такой пустыни, где бы птица могла пролететь над головой и рыба вынырнуть на поверхность воды, или кролик выбежать из своей норки; а я думаю, что птицы, рыбы и кролики сделались шпионами кардинала. Поэтому лучше сделаем так, как хотели; да и нельзя уже теперь отказаться без стыда. Мы держали пари, которого настоящей причины, я уверен, никто не угадает; чтобы выиграть его, мы пробудем час в бастионе. Может быть, на нас нападут, а может быть, и нет. Если не потревожат нас, то мы поговорим на свободе, и никто нас не услышит, потому что у стен бастиона, наверное, нет ушей. Если же нападут на нас, то мы все-таки поговорим о наших делах и в то же время, обороняясь, покроем себя славой. Вы видите, что, во всяком случае, это выгодно.

– Да, – сказал д’Артаньян, – но мы как раз поймаем пулю.

– О, любезный друг, – сказал Атос, – вам хорошо известно, что самые опасные пули не те, которые посылает неприятель.

– Но кажется, что для подобного предприятия нам следовало бы, по крайней мере, взять ружья.

– Вы глупы, друг мой Портос, зачем обременять себя бесполезною ношей?

– Я не нахожу бесполезным, бывши в виду неприятеля, иметь с собой хорошее ружье, дюжину патронов и пороховницу.

– Разве

вы не слыхали, что сказал д’Артаньян? – спросил Атос.

– А что сказал д’Артаньян? – спросил Портос.

– Д’Артаньян сказал, что сегодня при ночной атаке было убито восемь или десять французов и столько же ла-рошельцев.

– Так что же?

– Их не успели еще обобрать, потому что были дела поважнее.

– Так что же?

– Мы возьмем их ружья, пороховницы и патроны, и вместо четырех ружей и двенадцати пуль у нас будет пятнадцать ружей и сотня готовых зарядов.

– О, Атос! – сказал Арамис, – ты действительно великий человек.

Портос наклонил голову в знак согласия.

Один д’Артаньян, казалось, не был убежден.

Вероятно, и Гримо разделял его мнение, потому что, видя, что они продолжают идти к бастиону, в чем он до сих пор сомневался, он дернул своего господина за полу платья.

– Куда мы идем? – спросил он знаком.

Атос показал ему на бастион.

– Но, – сказал на том же безгласном диалекте Гримо, – мы ведь оставим там свои кости.

Атос поднял глаза и палец к небу.

Гримо поставил на землю корзину и сел, опустив голову.

Атос вынул из-за пояса пистолет, зарядил его, осмотрел кремень и поднес дуло к уху Гримо.

Гримо тотчас вскочил на ноги. Тогда Атос сделал ему знак, чтоб он взял корзину и шел вперед.

Гримо повиновался.

Из этой пантомимы Гримо выиграл только то, что из арьергарда перешел в авангард.

Дойдя до бастиона, четыре друга оглянулись.

Более трехсот солдат разных полков собрались у выхода из лагеря, и между ними можно было различить де Бюзиньи, драгуна, швейцарца и четвертого, участвовавшего в пари.

Атос снял шляпу, надел ее на конец шпаги и поднял вверх.

Все зрители отвечали на его приветствие громким «ура», дошедшим до слуха мушкетеров.

После чего все четверо исчезли в бастионе, куда прежде всех вошел Гримо.

XVII. Совет мушкетеров

Как предвидел Атос, на бастионе никого не было, кроме двенадцати мертвых тел французов и ла-рошельцев.

– Господа, – сказал Атос, принявший на себя начальство над экспедицией, – пока Гримо накроет стол, подберем, прежде всего, ружья и патроны; впрочем, за этим делом мы можем и разговаривать. Эти господа не услышат, – прибавил он, указывая на мертвых.

– Но все-таки лучше сбросить их в ров, удостоверившись прежде, что карманы их пусты, – сказал Портос.

– Да, – сказал Атос, – но это дело Гримо.

– Так пусть же Гримо обыщет и перебросит через стену, – сказал д’Артаньян.

– Зачем же, – сказал Атос, – они могут нам пригодиться.

– Мертвые могут нам пригодиться? – сказал Портос. – Ты с ума сошел, любезный друг.

– Не осуждайте, как сказал кардинал, – отвечал Атос. – Сколько здесь ружей, господа?

– Двенадцать, – отвечал Арамис.