Все проклятые королевы

Гальего Паула

— Чего ты хочешь? — резко интересуется она.

— Ответов, — отвечаю, оглядывая комнату. — Обещаю быть кратким, если ты будешь откровенна.

— А если нет?

Я засовываю руки в карманы.

— Тогда, боюсь, ночь будет длинной.

— Я тебе ничего не должна, — выпаливает она.

— Верно, — соглашаюсь. — Если уж на то пошло, я в долгу перед тобой. Перед твоей бабушкой.

Её лицо немного кривится, словно в нем смешались гнев и горечь.

— Говори быстро. Твоим войскам нужен командир, чтобы их вести. А одним капитаном, больше

или меньше, не сильно повлияет на положение ни Волков, ни ведьм.

Я улыбаюсь.

— В тот день ты видела браслет, который был на мне.

— Это не вопрос, — замечает она нетерпеливо.

— Твоя бабушка говорила, что она недостаточно сильна, чтобы разорвать сделку с Тартало.

— Ты опять не задаешь вопросов, — осуждает она, её голос становится холоднее.

— Сейчас браслета нет, но я не помню, как и когда он исчез, а мне нужно разорвать ещё одну сделку.

Эли хмурится.

— Обещание, которое ты дал моей бабушке, неразрывно, Волк. Твоя жизнь и жизнь той девушки связаны её магией, пока ты не исполнишь свою часть сделки или вас обоих не убьёт.

— Я не хочу разрывать это обещание. Я хочу разорвать аналогичный договор с Тартало, который заключил кто-то другой.

— Моя бабушка была одной из самых могущественных старейшин деревни, и даже она не могла этого сделать. Думаешь, я смогу?

— Я не ожидаю, что ты знаешь, как это сделать. Но я знаю, что даже самые слабые ведьмы умеют накладывать заклятия, чтобы забыть. Сможешь ли ты сделать что-то, чтобы вспомнить?

Эли подозрительно смотрит на меня.

— Что я получу взамен?

— Чего ты хочешь?

— Отомстить за свою бабушку, — рычит она.

— Это я не могу тебе дать, Эли. Твоя бабушка погибла из-за того, что ведьмы твоей деревни поспешили и приняли неверные решения.

Её глаза вспыхивают, и, склонив голову набок, она произносит:

— Ещё одна сделка, капитан. Я слышала, ты их любишь.

— Что ты хочешь?

— Сократи срок выполнения твоего обязательства до одного года.

— Я не сделаю этого, — отвечаю, даже не раздумывая.

Нет. Я не могу. Не теперь, когда я знаю Одетт.

— Тогда два года.

Я недовольно рычу.

— Четыре.

Эли усмехается.

— Три года и шесть лун с этого момента. Больше я торговаться не стану. Либо ты принимаешь, либо отказываешься.

Молодая ведьма протягивает мне руку, в которой нет кинжала. Я внимательно изучаю её слова и способ, которым они были произнесены. Сделка уже заключена, условия изменить нельзя, лишь новую оговорку.

Это немного времени. Но те проблемы, которые принесёт мне выполнение этого договора, не будут иметь значения, если Тартало раньше предъявит свои права на Одетт и поглотит её.

Я сжимаю её руку крепко, чувствуя, как разряд проносится сквозь моё тело, поднимается по руке и свивается где-то глубоко в груди.

— Прогуляйся, капитан. Я подготовлю заклинание для воспоминаний.

***

Одетт

вернулась в свой облик, когда я вошёл в покои. Она сидела на краю кровати, но, услышав мои шаги, поднялась и подошла к двери.

— Я научусь делать то же, что и Ева, — говорит она, словно долго раздумывала над этим.

— Хорошо, — отвечаю. — Хотя пока ты учишься, мне несложно делить с тобой постель, чтобы ты чувствовала себя в безопасности, — добавляю с лёгкой усмешкой.

Её губы тронула едва заметная улыбка, но она отвела взгляд и отошла от двери. Её волосы всё ещё собраны в косу, но несколько медно-рыжих прядей выбились и завиваются у лица.

— Корона, — говорит она, снимая с головы тиару и аккуратно кладя её на низкий столик в гостиной, — благодарит вас за усердную службу, капитан.

Она идёт в сторону спальни, словно задумавшись, и по пути сбрасывает изящные туфли. Дойдя до дверного проёма босиком, она опирается на косяк, спиной ко мне, и оглядывает комнату: кровать, чуть меньше той, что в её покоях, но вполне достаточную для двоих; стеклянные окна, прикрытые лёгкими шторами темно красного цвета; стол, на котором покоятся несколько видов оружия. Пока она была здесь одна, то, видимо, зажгла свечи — их свет горит и в гостиной, и в спальне.

Я скользнул взглядом по её фигуре: плавный изгиб бедра, линия позвоночника, очертания плеч. Подавляю порыв провести рукой по тому же маршруту. Вместо этого прислоняюсь к соседнему косяку, скрещиваю руки и наблюдаю.

— Ты собираешься попытаться выведать что-то у ведьмы, верно?

— Да, — отвечает она.

— Что бы она ни сказала завтра, ты останешься собой.

Её глаза, тёмные и блестящие, как глубокий лес в ночи, таят в себе загадку — тайну, скрытую в их гуще.

— А кто я, Кириан?

Несмотря на спокойствие её голоса, в нём звучит скрытая серьёзность. Я чувствую, что ответ имеет значение, и поэтому долго молчу, прежде чем заговорить.

— Мечтательница, — говорю наконец, вспомнив её слова, её обещание королеве-девочке. — Воительница, смелая…

Одетт смотрит на меня так внимательно, что я понимаю: она тщательно выбирает, что сказать дальше. Но её взгляд, пронизывающий и сильный, не готовит меня к следующему:

— Расскажешь мне, как избавиться от сделки, чтобы проверить, насколько я смелая?

Вызов. И мольба.

— Одетт… — начинаю, но осекаюсь, понимая, что не знаю, как продолжить.

Она отходит от дверного проёма, делает шаг ко мне и поднимает руку, чтобы нежно коснуться моей щеки. Её пальцы скользят вниз, к шее, к плечу, двигаясь с такой медлительностью, что каждая клеточка моего тела напрягается.

Одного взгляда на опасный блеск в её глазах хватает, чтобы понять — именно этого она и добивалась.

— Ты доверяешь мне?

— Да, — отвечаю.

— Если бы здесь была твоя сестра, она бы сказала, что ты лжёшь, — замечает она мягко, не убирая руку и не повышая голос. — Если ты доверяешь мне, почему не даёшь мне самой решить, что делать в этой войне?