Всеблагое электричество

Корнев Павел Николаевич

Томас Смит беспрепятственно скользнул в следующее помещение, и там немедленно загрохотали частые выстрелы, а мне на глаза попался боковой проход. На бегу добив тянувшегося к дробовику подранка, я запрыгнул в соседнюю комнату, и фонарь ослепил застигнутого врасплох противника. Он прикрыл ладонью глаза, а больше сделать ничего не успел — не теряя ни мгновения на прицеливание, я расстрелял его парой коротких очередей. Харкая кровью, парень сполз по стене на пол; его отмеченная зеленой точкой майка вмиг стала из белой багряно-красной.

Готов.

И

сразу где-то неподалеку рванула граната! Я опрометью выскочил из комнаты, но помощь сыщику уже не понадобилась.

— Чисто! — крикнул он, выходя из дальнего коридора.

— У меня тоже! — ответил я, осветил мертвые тела и досадливо выругался: — Дьявол! Это не ацтеки!

И в самом деле — застреленные нами парни на краснокожих уроженцев Нового Света нисколько не походили, а один из них и вовсе оказался голубоглазым блондином.

— Возможно, ацтеки наняли бандитов, — не слишком уверенно предположил Томас Смит и попросил: — Карауль, я пройдусь по комнатам.

Сыщик на несколько минут скрылся в дальнем коридоре, потом вернулся с деревянным ящиком и с силой бросил его о стену.

— Знаешь, что это? — спросил он, вспоров перочинным ножом вывалившийся из подломленного короба пакет с каким-то белым порошком. — Это кокаин!

— Так мы не ошиблись адресом? — воспрянул я духом, поскольку вся контрабанда этого наркотика шла из земель, подконтрольных Теночтитлану. — Но что если это простые наркоторговцы?

Смит пожал плечами и приступил к более тщательному обыску. Я какое-то время стоял на карауле, потом не выдержал и присоединился к нему.

— Что у тебя, Томас?

— Здесь жило куда больше людей, чем мы застали, — сообщил сыщик и кинул мне банку, заполненную какими-то листьями. — И вот, взгляни!

— Что это? — удивился я, перехватив стеклянный сосуд левой рукой.

— Листья коки. Жрецы ацтеков жуют их, чтобы повысить концентрацию и снять усталость.

Я с трудом снял притертую крышку, вытащил один из листков и хотел уже сунуть его в рот, но Томас остановил меня:

— Брось, Лев, гадость жуткая.

— Мне нельзя спать.

— Тогда тебе понадобится пепел киноа, это их местное растение, — предупредил меня сыщик, порылся в вещах убитых и протянул какой-то сверток. — Держи. И не жуй листья, просто положи между зубами и щекой.

Я так и сделал и очень скоро ощутил онемение, как от укола обезболивающего. Пепел киноа сильно пах анисом, в нем попадались крупинки тростникового сахара, и это хоть как-то смягчало горечь листьев.

— Лев! — позвал вдруг меня Томас, который все это время не переставал обшаривать помещение. — Помоги!

Вдвоем мы оттащили из угла комнаты деревянный щит и обнаружили под ним люк с мощными железными петлями. Взламывать его не пришлось: навесной замок валялся рядом.

— Открывай! — распорядился Смит, а сам встал сбоку с карабином в руках.

Я с натугой откинул массивную крышку и сразу отступил в сторону, доставая из подсумка

гранату, но в небольшом квадратном подвале живых не оказалось, лишь на каменной плите лежало тело со вскрытой грудной клеткой. Вырезанное сердце поместили в ритуальную чашу; импровизированный жертвенник и пол пятнала подсохшая кровь. От запаха смерти и сырости подвело живот.

И уж не знаю, был ли покойник ацтеком, но уроженцем Нового Света он являлся совершенно точно. Черные как смоль волосы и смуглая, слегка красноватого оттенка кожа свидетельствовали об этом со всей очевидностью.

— Прикрывай! — приказал сыщик, по деревянной приставной лестнице спускаясь вниз.

В подвале он долго не пробыл и выбрался обратно мрачнее тучи.

— Плохо дело, — сообщил он мне. — В клетке лежат женские вещи. Там держали шестую пленницу.

— Они похитили кого-то заранее! — сообразил я.

— Мы должны остановить их! — заявил Томас и решительно зашагал на выход. — Идем, Лев!

Я задержался прихватить с собой банку листьев коки и нагнал Смита уже в выбитых взрывом гранаты дверях.

— Подожди, Томас! Что ты собираешься делать?

— Место мы знаем — катакомбы под Дворцовой площадью. Время тоже известно — прямо сейчас. Надо спешить!

Я в сердцах сплюнул под ноги комок размякших листьев и остановил сыщика, ухватив его за плечо.

— Ты шутишь?! — поинтересовался я, мрачно глядя на него сверху вниз. — Представляешь, сколько мы будем добираться отсюда до императорского дворца? Под землей? Не зная пути?

— У меня отличное чувство направления! — ответил Томас Смит, выдернул руку и уверенно зашагал по проходу, но сразу обернулся. — Хорошо, сейчас выберемся наверх и поймаем извозчика. Устроит?

— Устроит.

— Тогда идем, у нас мало времени!

Но если сыщик обладал отменным чувством верного направления, то у меня был неплохой нюх на неприятности; в особенности на неприятности сверхъестественные.

Поэтому, когда спину обдало холодом, я не стал грешить на сквозняк, а резко развернулся и вскинул карабин. Выскочивший из темноты ацтек со вскрытой грудной клеткой ринулся в атаку, но метатель Гаусса вмиг выплюнул в него полдюжины пуль, и голова мертвеца расплескалась мозгами. Он сделал после этого еще несколько неуверенных шагов, выронил обсидиановый клинок и повалился на пол.

И в тот же миг эманации чьей-то инфернальной сущности обожгли душу невидимым огнем, и я буквально физически ощутил, как стремительно приближается к нам некое потустороннее существо.

— Опоздали! — охнул Томас Смит, а потом стало не до разговоров.

Подземный ход заполнил туман, пелена принялась жалить холодом и вытягивать силы, сковывать непонятным оцепенением руки и ноги. Замелькали фигуры восставших из мертвых бандитов, но толком различить их никак не получалось: электрический свет фонарей вяз в непроницаемой белизне, не в силах справиться с ее противоестественной сутью.