Вселенная файа. Трилогия
Шрифт:
* * *
Развернувшись, Анмай помчался обратно. За его спиной с мягким стуком закрывались двери. Он понял, как обширен корабль, - чтобы вернуться к верхней крышке, потребовалось десять минут полета со скоростью шестидесяти миль в час.
Миновав туннель, ведущий к его каюте, Вэру продолжал подниматься. Стремительно мчась вверх, он развлекался, представляя, что летит в колоссальной горизонтальной трубе, или даже падает головой вниз в бездонную шахту. Это так его увлекло, что он даже испугался, заметив верхнюю крышку. Не долетая до балкона, он свернул в боковую трубу, а затем вновь полетел вверх.
Теоретически, в первый отсек мог попасть любой член экипажа. Но нейтридные броневые крышки и здесь были
* * *
Большую часть первого отсека занимали различные энергетические установки. Вкруговую вдоль его наружных стен шли камеры маневровых двигателей. Выше располагалась прямоугольная сеть отсеков с наблюдательной аппаратурой, телескопами и радарами, - а также восемью сверхточными лазерными орудиями по триста тераватт каждое. Мощность радаров была немногим меньше, а их излучающие решетки были не из металла, а из жгутов плазмы, сжатых в магнитном поле. У днища отсека размещалась миниатюрная копия главного Эвергета, - она выравнивала поля основного. А посреди всех бронированных отсеков с машинами, между гигантскими охладителями, находился главный компьютерный центр - мозг корабля.
Анмай, уже неплохо знавший устройство Астрофайры, понимал, что и это скорее символ, видимая часть мыслящей сети, пронизывающей весь звездолет. Его размеры были столь огромны, что даже свет шел от носа до кормы десятитысячную долю секунды, - для управления механизмами, действующими с быстротой ядерных превращений, это было недопустимо много. Поэтому каждая машина имела свой мозг, и лишь вместе они составляли то, что называлось Астрофайрой. Здесь же размещались записывающие устройства и главное хранилище матриц.
Вэру подумал, что коллективный интеллект, под руководством которого проектировалась и строилась Астрофайра, и который позднее стал её мозгом, не был лишен известной доли тщеславия. Во всяком случае, путь к главному командному центру впечатлял. Сначала ему пришлось, минуя огромные квадратные люки, ведущие к маневровым двигателям, подниматься по гигантской прямоугольной шахте, похожей на канал, прорезанный в стальном монолите - здесь, как и внизу, преобладал холодный серебристый блеск. Затем, под гигантской звездообразной крышкой, ведущей в наблюдательные отсеки, он свернул в горизонтальный туннель. Среди колоссальных охладительных труб, под их арочными креплениями и высокими сводами Анмай казался себе крошкой среди сверкающей белизны стали. Ему это очень не нравилось: отдавало дурным вкусом и чванством, не служащим ничему, и потому особенно унизительным.
Даже входные ворота комцентра между уходивших вниз труб казались небольшими. Когда их массивная, вдвое выше его роста, плита поднялась, Анмай увидел окаймлявший внутренние помещения широкий кольцевой коридор, сиявший идеальной белизной. От него внутрь отходили радиальные туннели. Их высокие стены, состоящие из аппаратных блоков, уходили в текучие тучи пепельного дыма. Потолок клубился мчащейся серой мглой.
Под сонное мигание разноцветных огней Анмай подошел к внутренней двери. Она мягко ушла вверх, словно была из пустой пластмассы, а не из двадцатидюймовой брони. Сам зал комцентра оказался небольшим, - метров двадцать в диаметре и пять в высоту. Его стены состояли из гладких белых панелей, усыпанных, словно драгоценностями, множеством индикаторов, экранов, контрольных окон, - в них, казалось в бездонной глубине, светились живые объемные схемы различных агрегатов и систем. На других экранах плавали изображения различных помещений корабля. Никаких ламп здесь не было, и Анмай не сразу понял, что холодное сияние источают сами стены. Даже пол тлел тускло-серым, мерцающим свечением, - казалось, под ним непрерывно мчатся тучи.
Потолка не было. На заменявшем его огромном экране сияло удивительное
Именно здесь был настоящий командный центр. Отсюда он мог вручную управлять кораблем, - если почему-либо выйдут из строя высшие контуры его коллективного интеллекта. Теоретически это было возможно, но Анмай не сомневался, что живой экипаж Астрофайры погибнет гораздо раньше.
Вздохнув, он перевел взгляд на галереи матричного центра. Тот находился прямо под его ногами, занимая семьдесят этажей. Вдоль его пустынных коридоров с серыми полами и тускло-белыми светящимися потолками шли бесконечные ряды прямоугольных фацет, скрывающих кристаллические матрицы. На них непрерывно писались сознание полумиллиона файа. На каждой фацете было имя и код, а сверху горел экранчик-индикатор, показывая состояние ячейки и хозяина. Сейчас светились лишь немногие. Большинство обитателей корабля уже покинули его.
* * *
После того как они, не узнав, по сути, ничего, облетели Линзу, среди экипажа воцарилось уныние. Но оно быстро рассеялось, едва было решено приступить к второй задаче экспедиции - заселению нового мира. Звезд здесь хватало и найти подходящую, с кислородной планетой, не составило труда. До нее было всего двенадцать световых дней, - четыре месяца полета. Планета не имела разумных хозяев и внешне очень походила на Файау. Может быть поэтому Анмай не захотел посетить её.
Сама высадка прошла за рекордно короткий срок, - четверо суток. За это время они высадили почти восемьдесят миллионов файа, - а ведь на каждого приходилось тридцать тонн груза: самосборных домов, пищи и всевозможных машин, которые должны были построить всё, что составляет цивилизацию. У колонистов было также четыре малых установки Эвергет, таких же, как стоявшая на Товии и предназначенных, скорее, для связи, - слишком слабых для эффективной защиты. Теперь в Файау стало на один мир больше. А Астрофайра выполнила свой долг и может возвращаться, - так и не узнав главного.
* * *
Хотя с момента расставания прошла лишь неделя, на борту вновь воцарилось уныние. Чем более восхищенные сообщения приходили с новой планеты, тем тяжелее становилось на душе у оставшихся. Раскрыть загадку Линзы они могли, лишь попав внутрь, - а это оказалось невозможно. Впрочем...
Двигатель их корабля мог пробить стену пустоты толщиной в миллиард световых лет, - а пройти сквозь несколько дюймов нейтрида гораздо легче. Идея была очевидной, но не слишком разумной. Раз Мэйат решили полностью изолировать Линзу, они могли предусмотреть и этот способ. Выход из не-пространства можно было блокировать защитной завесой из квантовых полей, - попав в них, корабль просто пройдет их насквозь, промахнется. Это не причинит ему вреда, - но и не даст причинить вред Линзе. Они не нашли, правда, никаких признаков такой защиты. Но перед ними был плод технологий, опередивших Файау на несчетные тысячи лет и очень долго существовавший автономно, что лишало все архивные сведения смысла. Теоретически, им ничего не грозило, кроме потери времени. Но, попав в достаточно сильное поле, они вообще не выйдут из не-пространства, и исчезнут, размазанные по атомам на десятки миллиардов световых лет. Это зависело от того, насколько опасным Мэйат считали вторжение в Линзу, - а узнать это они могли лишь опытным путем. Так как видимых признаков опасности не было, им стоило попробовать - с одним условием. Своё согласие на опыт должны дать все члены экипажа. Если хоть один откажется - экспедиция вернется домой.