Всем Иран. Парадоксы жизни в автократии под санкциями
Шрифт:
Mahmood Messkoub, Social policy in Iran in the twentieth century / Iranian Studies, volume 39, number 2, June 2006. p.241
Harris, Kevan. A Social Revolution: Politics and the Welfare State in Iran. Oakland: University of California Press, 2017. p.69-73
Перс. «негодяй» (нецензурное). Изначально в традиционной иранской культуре имело значение «сутенер». Однако в современном персидском используется почти исключительно как резкое ругательство по отношению к скользкому и непорядочному человеку (подробнее см. приложение «Словарь персидских ругательств и оскорбительных выражений»)
Перс. дословно: «Рухани сожрал дерьмо». Устойчивое нецензурное выражение, обозначающее «нести чепуху»
Персидская служба «Би-би-си», 31 мая 2020
https://www.bbc.com/persian/iran-52865225
Salehi-Isfahani, Djavad. Long Term Trends in Poverty and Inequality in Iran. Tyranny of Numbers Blog, 29 March 2016
https://djavadsalehi.com/2016/03 /29/long-term-trends-inpoverty- and-inequality-in-iran/
Интервью вице-президента Электропромышленного синдиката Ирана Пайама Багери, портал «Барг Ньюз», 11 июля 2021 года
https://barghnews.com/fa/news/ ????? ??- ??
– ???????-?????-/ 46305???-?????
Парадокс третий Шиизм до мозга костей
Насколько религиозен современный Иран? Власти Исламской республики на этот вопрос ответили бы «на сто процентов»: у мусульман-шиитов, составляющих абсолютное большинство населения страны (как и у находящихся в меньшинстве иранских суннитов), нет возможности сменить религию, и за пределами Ирана страна прочно ассоциируется с фанатичной верой. Однако реальность сложнее: за десятилетия правления исламистов накопилось разочарование и сформировалась серьезная прослойка граждан, которые скептически относятся к исламу и вовсе не считают себя мусульманами. Впрочем, и эти люди не полностью свободны от шиитских догм и практик: они настолько въелись в повседневную жизнь иранцев и переплелись с национальной культурой, что даже неверующие, испытывающие к государству только ненависть, в сердцах выкрикивают мусульманские изречения.
Сентябрь 2020
Сижу в гостях у иранской семьи в Тегеране. Родители живут в северных районах страны на каспийском побережье, но приехали погостить к дочери в столицу — она снимает простенькую квартиру, но в неплохом районе. Дочь регулярно жалуется на скучную офисную работу, маленькую зарплату и в свои 30 лет вряд ли полностью себя обеспечивает. Получать «финансовую подпитку» от родителей даже в таком возрасте — обычное дело для иранской молодежи.
Иранские квартиры, как правило, отличаются непривычно большой площадью. Нормальное жилье обычной иранской семьи — около 100 квадратных метров. Причем в центре планировки, как правило, большой зал-гостиная, где проходит большая часть жизни семьи. Там может одновременно сидеть школьник и делать уроки, пожилой родственник смотреть телевизор, мать семейства — готовить. Но площадь съемной квартиры, где мы сидим, около 50 квадратов — по меркам столицы близко к абсолютному минимуму. По ковру бегает толстенький шпиц, выпрашивая у хозяев и гостей что-нибудь со стола. Отец семейства, в отличие от матери и дочери, держит дистанцию с собакой и не дает ей к себе подходить.
— Я смотрю, вы не очень любите собак в доме, — говорю я ему. Он в ответ хмыкает.
— Да, папа! А вот почему, кстати, ты не любишь собак в доме? — бойко подхватывает наш разговор его дочь.
— Она грязная, и грязь несет в дом, — пожимает он плечами.
— Наш отец взглядов традиционных, — в голосе дочери слышится некоторый укор. Логично: в мусульманских странах часто встречается пренебрежительное отношение к собакам, хотя прямого указания на это в Коране нет. — Даже в Исламской революции принимал участие.
— Все тогда принимали участие. И я тоже, — угрюмо реагирует отец. Гордости в его голосе не слышно.
— А сейчас все жалеют, что привели к власти этих мулл! — восклицает дочь. — В ваше-то время
Очень смелое заявление для страны, где атеизм официально запрещен, как и переход из ислама в любую другую религию.
— Ты правда считаешь, что в Иране нет религиозных людей? — спрашиваю я.
— Среди нашего поколения — никого. Это я точно знаю!
— Слушай, я ходил с паломниками к границе Ирака, видел там огромные толпы. Понятно, что среди твоих друзей религиозных нет, но это же не значит, что их нет вовсе.
— Лично я ни одного не знаю, — отрубает девушка.
Как ни странно, она говорит правду: можно прожить всю жизнь в Исламской республике, где 98% населения официально причислены к мусульманам, сотни тысяч людей каждый год участвуют в религиозных шествиях, едут в паломничества и громко плачут во имя имама Хусейна, и при этом существовать во вполне комфортном «пузыре» атеистов. Как это возможно в стране со столь суровым отношением к религии? Дело в том, что Исламской республике достаточно соблюдения внешних ритуалов, связанных с исламом. Да, девушкам обязательно покрывать голову, а продажа алкоголя строго запрещена, но никто не будет контролировать, ходите ли вы в мечеть, читаете ли намаз и соблюдаете ли пост. Иными словами, здесь бок о бок живут те, кто ислам не принимает и даже ненавидит и те, кто вполне искренне и последовательно остаются правоверными мусульманами. Ашура
Каждый год в Иране наступают дни, когда сложно поверить, что здесь вообще встречаются неверующие. В эти дни улицы городов преображаются, и чем традиционнее регион, тем сильнее меняется все вокруг. На севере Тегерана, где живут самые зажиточные иранцы, все остается примерно таким же, разве что местами можно увидеть палатки, где бесплатно разливают чай. Зато в гораздо более бедном и традиционном Кашане центральные районы сплошь завешаны черными знаменами, а на многих улицах появляются декорации, изображающие иранскую пустыню в ранние средние века: песчаные колодцы, глиняные хижины, декоративные пальмы.
Не обходится и без театра — обычно где-то на площади появляются люди в бутафорских шлемах с перьями и устраивают постановочную битву. Все понятно интуитивно: плохие — в красном, хорошие — в зеленом. Где-то неподалеку бесплатно раздают еду. В очередь встают все подряд: и бедные, и те, кто совсем не нуждается в помощи.
Люди, все как на подбор в черных рубашках, битком набиваются во внутренние дворы мечетей и специальных зданий для проведения шиитских мистерий — хусейние. На сцене перед ними выступает человек, распевая в микрофон. Собравшиеся бьют себя ладонями в грудь, подчиняясь ритму его выступления. Атмосфера — как на рок-концерте.
Наконец, на улицах можно увидеть странные процессии: караваны из людей на верблюдах и лошадях, в шлемах и доспехах, с повозками, рядом идут пешком женщины и дети. С одной из повозок людям на улицах раздают куски сырого мяса.
Что же это за праздник, по поводу которого устраивают столь странный карнавал? В том-то и дело, что речь не о празднике. Это траур Ашура. Каждый год в первую декаду мухаррама, первого месяца мусульманского календаря[28], иранцы плачут по трагически погибшему в седьмом веке имаму Хусейну — внуку пророка Мухаммада. Черные цвета — знак скорби, декорации на улицах воспроизводят атмосферу места, где был убит имам. Народный театр, тазийе, тоже несет соответствующий религиозный смысл — актеры разыгрывают сцены из жизни Хусейна и его сподвижников. А в мечетях поют траурные гимны, и собравшиеся бьют себя в грудь в знак скорби. Еда, которая бесплатно раздается на улицах, считается благословенной. Это же относится к кускам сырого мяса. Наконец, караван символизирует оставшихся в живых и плененных сторонников имама, которых войска врага ведут прочь из Кербелы — места последней битвы Хусейна.