Всем Иран. Парадоксы жизни в автократии под санкциями
Шрифт:
Наутро я сообщил о произошедшем в посольство России. «Ты сотрудник государственного СМИ. Если они по надуманному предлогу лишают тебя пресс-карты, то мы должны лишить представителя их СМИ в Москве!», — ответили там. Затем посоветовали попробовать решить все самому. Если не поможет — пообещали написать ноту в МИД Ирана.
Следующие два дня я пытался выяснить, что к чему, в департаменте печати при Министерстве культуры, впрочем, без особого успеха. На все мои попытки доказать и обосновать, что в Фордо меня не было и быть не могло, чиновники лишь хлопали глазами и говорили: «А мы-то что? Нам сказали…» Понятно, что сами сотрудники минкульта ко мне претензий не имели. «Сказали» им явно службы безопасности, до которых
Теперь, анализируя ситуацию ретроспективно, я вспоминаю еще один эпизод путешествия в Кум. Чтобы поехать куда-то по Ирану, журналисту нужно сначала уведомить своего куратора в департаменте — не позже, чем за 48 часов до поездки. Я о своих планах сообщил где-то за неделю, однако по факту приехал на день раньше, чем обозначил куратору. После многих месяцев в Исламской республике я знал, что приехать на день раньше заявленного серьезным нарушением не считается.
В день, когда я уже уезжал из Кума, мне позвонили с неизвестного номера. «Я от такого-то (имя куратора). Мне сказали, вы в Куме, нам надо встретиться», — сказал мне незнакомый голос. Особого желания лишний раз беседовать с иранскими спецслужбами у меня не было, кроме того, чтобы встретиться с ним, мне надо было бы сдать обратный билет. «Я уже уехал», — ответил я и встречаться не стал.
Конечно, можно предположить, что все это было заранее продуманной провокацией с целью подставить российского журналиста. Тем более что мой знакомый мусульманин-армянин, как я потом выяснил, регулярно контактировал с Корпусом стражей исламской революции. Но мне кажется, это была бы слишком сложная игра, чтобы ущучить какого-то корреспондента. Скорее те самые спецслужбисты, с которыми я не встретился, обиделись и решили мелко нагадить.
30 декабря утром посольство отправило ноту в МИД Ирана. Тем же утром мне вдруг позвонили из департамента печати и пригласили прийти за пресс-картой. Не исключено, что нота даже не сыграла роли: звонок был слишком ранним, на ноты так быстро не реагируют — это же не указ верховного лидера.
По прибытии меня пригласили на беседу к главе департамента. После небольшого обмена любезностями он сказал:
— Люди, сообщившие о вашем нарушении, говорят, что у них нет никаких сомнений: вы были на запрещенном объекте. Однако мы так сильно любим Россию и так хотим развивать с ней отношения, что все равно разрешаем вам продолжить работу в Иране.
Он вручил мне новую пресс-карту — можно сказать, новогодний подарок от иранских властей.
Новостной сайт «Афтаб Ньюс», 24 июня 2022 года / ??????? ???? ?????? ???? ????? ???? ????? ????????? ?? ?????? ?? ? ?????? ?????? ?????
https://aftabnews.ir/fa/news/ ???????-????-??????-????-/ 778251 ?????-????-?????-?????????-??-?????-??-?-??????-??????-?????
Московский центр Карнеги — филиал американского аналитического центра «Фонд Карнеги за международный мир», работавший в России до апреля 2022 года. Признан нежелательной организацией в 2024 году — Прим. ред.
Парадокс шестой «Смерть Америке!»
Для властей Ирана Соединенные Штаты — один из главных врагов с момента формирования нынешнего политического строя. У стран богатая история вражды, начиная с драматичного захвата американского посольства в Тегеране и заканчивая взаимными ударами по военным объектам в 2020-е. Но сколько бы на демонстрациях ни желали гибели Вашингтону, это не мешает молодым иранцам игнорировать официальные лозунги и восхищаться американскими товарами и американской культурой — кроме того, два вроде бы враждующих
«Зачем ты вернулся из США в Иран?!» — пожалуй, самый частый вопрос, который задают соотечественники Бабаку. Он давно привык и отделывается общими фразами — «обстоятельства» или «так получилось». Впрочем, друзья хорошо знают его историю.
Родился он в годы ирано-иракской войны. Когда ему было пятнадцать, семья переехала в США. На тот момент Бабак знал английский лишь на базовом уровне, поэтому в школе пришлось непросто. «Первые два года я для всех был dumbass, тупым», — вспоминает он. Впрочем, сложно было лишь поначалу. Бабак с присущими ему оптимизмом и энергией за пару лет освоился и уже в университете начал жить полной жизнью. «В США так: если ты черный — тебе придется непросто. Если белый — все намного легче. А если коричневый, как я, то уже 50 на 50 — больше зависит от тебя», — объясняет он. За следующие десять лет он успел окончить бакалавриат и магистратуру, сменить несколько профессий — от парковщика машин до советника в муниципалитете Миннеаполиса. Cвое будущее Бабак связывал исключительно со Штатами и в Иран ездил всего пару раз.
Все изменилось, когда Бабаку было тридцать два: внезапно умер его отец. Родители Бабака давно были в разводе, мать жила в США, а отец — в Исламской республике. Нужно было срочно решать вопросы с похоронами, а потом и с наследством. У брата Бабака уже была жена-американка и сын, поэтому кандидат на поездку оставался один. Бабак рассчитывал, что приедет в Иран на несколько месяцев, сделает дела и вернется в Штаты. Однако в итоге все сложилось совсем иначе, а его пребывание в родной стране сильно затянулось. Оказалось, что в Иране гражданину США жить вполне комфортно — несмотря на то, как часто на улицах кричат «Смерть Америке!» Иранская травма Вашингтона
Нет лозунга, который чаще встречается в Исламской республике, чем пожелание гибели злейшему идеологическому врагу. Флаги США и Израиля сжигают на демонстрациях, их же изображают на полу при входе в школы, университеты и общественные учреждения, чтобы иранцы их топтали. Международная ситуация способствует антиамериканизму: Соединенные Штаты окружают Иран военными базами, вводят санкции, уничтожают представителей иранской власти. Впрочем, началось все гораздо раньше — еще в годы Исламской революции.
С криками «Смерть Америке!» исламисты свергали в 1979 году шаха, которого обвиняли в выборе проамериканской линии — Вашингтон клеймили «Большим сатаной», империалистическим источником зла. Однако Вашингтон не сразу придал значение грозной риторике. Очевидцы, близкие к администрации Джимми Картера, президента в 1977–1981 годах, вспоминают, что поначалу Исламская революция не выглядела большой проблемой для Белого дома[42]. Все изменилось 4 ноября 1979 года, когда группа радикально настроенных студентов, подстрекаемых новой властью, перелезла через ограду и захватила посольство США в Тегеране. Больше шестидесяти сотрудников диппредставительства оказались в заложниках. Знал ли аятолла Хомейни заранее о планах взять в плен американских граждан, или просто поддержал радикалов, доподлинно неизвестно — но, во всяком случае, мешать им новые власти никак не стали, и вскоре работники посольства оказались в тегеранском плену.
Захват заложников абсолютно шокировал американское общество. Многие жители США вообще впервые узнали об Иране из новостей о захвате посольства, и то, что какие-то радикалы с другого конца света угрожают смерти американским госслужащим, серьезно пошатнуло их привычную картину мира и напугало американцев. Захватившие посольство требовали выдать Ирану эмигрировавшего из страны шаха Мохаммада-Резу Пехлеви, который приехал в США на лечение. Переговоры Вашингтона с Тегераном результата не дали, и Картер был вынужден действовать.