Всем парням, которых я когда-либо любила
Шрифт:
– Нет. Мне нравился Томми. Дело не в этом. Страшно, когда все по-настоящему. Когда не просто думаешь о человеке, а когда перед тобой реальный, живой человек со своими ожиданиями. И желаниями. – Я наконец перевожу взгляд на Питера и удивляюсь, с каким вниманием он меня слушает. Его глаза сосредоточены на мне, будто ему на самом деле интересно то, о чем я говорю. – Даже когда мне очень сильно нравился мальчик, можно сказать, даже любила, я скорее предпочитала быть с моими сестрами, потому что мое место рядом с ними.
– Стой. А что насчет сейчас?
– Сейчас? Ну, ты мне не нравишься в этом плане, поэтому…
–
Я громко смеюсь.
– Ты такой самоуверенный.
– Я шучу, – протестует Питер, но он точно не шутил. – Ладно, что ты такого во мне увидела? – ухмыляется он, вновь став дерзким и таким уверенным в своем обаянии.
– Честно? Я не знаю.
Его улыбка на мгновение исчезает, а потом вновь появляется, но теперь уже не такая самоуверенная.
– Ты отметила, что я заставляю людей чувствовать себя особенными. Ты… ты сказала, что я был хорошим танцором и научным партнером Джеффри Саттлмана!
– Ничего себе, ты действительно запомнил каждое слово из того письма, да? – подразниваю я. Что вызывает у меня прилив небольшого, злобного удовлетворения, поскольку улыбка Питера полностью исчезает. Но этот всплеск сразу же сменяется раскаянием, потому что я задела его чувства без причины. Да что это со мной, почему мне хочется обидеть Питера Кавински? Чтобы как-то исправить положение, я быстро добавляю: – Нет, это правда, тогда в тебе действительно было что-то такое.
Полагаю, я сделала только хуже, потому что он вздрагивает.
Не знаю, что еще сказать, поэтому открываю дверцу автомобиля и выхожу.
– Спасибо, что подвез, Питер.
Зайдя в дом, я первым делом направляюсь в кухню, чтобы проверить кексики. Они упакованы в «Тапперуэр [14] » и мой контейнер для кексов. Покрыты глазурью немного неаккуратно, да и посыпаны сумбурно, но в целом выглядят неплохо. Какое облегчение. По крайней мере, Китти не будет стыдно на школьной распродаже выпечки из-за меня!
14
Товарный знак разнообразных пластиковых контейнеров для хранения пищевых продуктов и других кухонных аксессуаров производства компании «Тапперуэр корпорейшн»
От: Марго Кави [email protected]
Кому: Ларе Джин Кави [email protected]
Как дела в школе? Вступила в какой-нибудь новый клуб? Думаю, тебе следует рассмотреть Литературный журнал или Модель ООН. Не забудь, что на этой неделе корейский День Благодарения и тебе нужно позвонить бабушке, иначе она рассердится! Скучаю по вам, ребята.
P.S. Пожалуйста, пришлите «Орео»! Мне не хватает наших соревнований по маканию печенья.
С любовью, М
От: Лары Джин Кави [email protected]
Кому: Марго Кави [email protected]
В школе все хорошо. Никаких новых клубов, но посмотрим. Я
xx
39
Мама Питера владеет антикварной лавкой «Линден&Вайт» в части города, выложенной булыжниками. В основном она продает мебель, но у нее также есть и ювелирные изделия, разложенные согласно десятилетиям. Мое любимое десятилетие – нулевое, то есть 1900-х годов. Есть один золотой медальон в форме сердца и с крошечным бриллиантом в центре, который смотрится как звездочка. Стоит четыреста долларов. Лавка находится рядом с книжным магазином «МакКоллс», поэтому я иногда захожу туда, чтобы навестить «свою» драгоценность. Я всегда ожидаю, что медальон купят, но этого не происходит.
Однажды на День Матери мы купили маме золотую брошку в форме клевера 1940-х. Каждую субботу в течение целого месяца мы с Марго продавали лимонад и смогли отложить на нее шестнадцать долларов. Помню, с какой гордостью мы вручили папе деньги, которые красиво и аккуратно сложили в пластиковый пакет на застежке. Тогда я считала, что мы внесли львиную долю, а папа всего лишь немного помог нам. Теперь я понимаю, что брошка стоила гораздо больше, чем шестнадцать долларов. Мне следовало бы поинтересоваться у папы, сколько на самом деле она стоила. Но, возможно, мне не захочется это знать. Быть может, куда приятнее не знать. Мы похоронили маму вместе с ней, потому что эта брошь была ее любимым украшением.
Я стою, склонившись над витриной и прикасаясь пальцами к стеклу, когда Питер обходит прилавок и оказывается ко мне лицом.
– Привет, – говорит он удивленно.
– Привет, – отвечаю я. – Что ты здесь делаешь?
Питер смотрит на меня как на идиотку.
– Это место принадлежит моей маме, помнишь?
– Естественно! Я просто никогда не видела тебя здесь раньше, – произношу я. – Ты здесь работаешь?
– Нет, мне пришлось завести кое-что для мамы. Теперь же она говорит, что я должен завтра поехать в Хантсбург и забрать набор стульев, – ворчливо отвечает Питер. – Это два часа езды туда и обратно. Ужас.
Я дружелюбно киваю, отстраняюсь от витрины и делаю вид, будто разглядываю черно-розовый глобус. Вообще-то, Марго бы он понравился. Он мог бы стать для нее прекрасным рождественским подарком. Слегка его раскручиваю.
– Сколько стоит этот глобус?
– Столько, сколько написано на ценнике. – Питер ставит локти на витрину и наклоняется вперед. – Ты должна поехать.
Я поднимаю на него взгляд.
– Поехать куда?
– Со мной. Забрать стулья.
– Ты только что жаловался, как это будет ужасно.
– Да, одному. Но если ты поедешь, то, может быть, все будет не так уж и плохо.
– Ух ты, спасибо.
– Пожалуйста.
Я закатываю глаза. Питер на все отвечает «пожалуйста»! «Нет, Питер, эта была вовсе не искренняя благодарность, так что не надо говорить «пожалуйста».
– Так ты едешь или как?
– Или как.
– Ну же, давай! Я забираю стулья с распродажи имущества. Хозяин был своего рода затворником. Вещи там просто пылились около пятидесяти лет. Спорю, там окажутся вещи, на которые тебе было бы интересно взглянуть. Тебе же нравятся старинные вещи, верно?