Вслепую

ViolletSnow

— Обещаю, — на замерзших щеках она чувствует едва уловимое тепло Оминиса.

Элис все еще с завязанными глазами, и в этой темноте, она вдруг невероятно остро ощущает его близость — невидимые прикосновения в обступившей со всех сторон терпкости леса, робкие следы, оставленные на коже его дыханием.

— Расскажешь про зелье? — спрашивает он уже совсем спокойно и с неподдельным интересом. — Что для него потребуется?

— Ничего такого, чего нельзя найти: несколько трав, пара чешуек редких ящериц, прочие мелочи, — начинает перечислять Элис. —

И наша кровь.

— Кровь? — волнение Оминиса понятно, этот ингредиент используется редко и только в опасных эликсирах. — Постой, ты сказала «наша»?

— Зелье… обменяет нас телами. Ты увидишь все, но с помощью моих глаз.

— Так вот зачем ты учишься передвигаться вслепую.

Нет лишних вопросов, почему она это делает и действительно ли готова, как нет и попытки отговорить. Не потому, что Оминис не сомневается, воздух вокруг насквозь пропитан его смятением: оно обвивается вокруг пальцев, вырывается его беспокойным дыханием, замирает в груди густым молчанием. Но Элис знает — он примет её дар.

— В моем теле ты будешь… такой уязвимой, — единственное, что он осмеливается сказать.

— Совсем ненадолго. И ты ведь будешь рядом.

Может она и впрямь до сих пор доказывает, что не лгунья и не дает пустых обещаний? Пусть так. Но если несколько часов смогут убедить Оминиса в том, что он способен на большее… ради этого Элис готова шагнуть во тьму.

========== Её глазами ==========

После богатого на дожди сентября, солнце будто вспоминает, что уходить рано. Под его согревающими лучами Элис безуспешно пытается создать башню из камней, глины и волшебства. Серебряные нити древней магии — ресурс ограниченный, и она делает это осторожно, чтобы хватило хотя бы на несколько попыток, но речная галька противится, не желая складываться в форму, трескается от чрезмерных усилий. Увлеченная процессом, Элис не сразу замечает фигуру позади себя.

— Не знал, что у твоих способностей может быть и такое применение, — говорит Себастьян, явно привлекая внимание.

Элис хмыкает, но не отвечает. Древние частицы силы должны служить созиданию, а не убийству, жаль, что Рэкхем не так часто напоминал ей об этом. Распылить целого дракона, разорвать тролля, разбить темными сгустками браконьеров — для Элис это в стократ проще, чем сотворить с помощью древней магии неказистую башенку по пояс.

— Ты следишь за мной? — спрашивает она не оборачиваясь, пока следующая кучка гальки и глины подвергается воздействию заклинаний.

— Вот еще! Проходил мимо.

Лжёт. С тех пор как они с Оминисом тренируются, она научилась различать чужой обман по изменяющемуся тембру, по тончайшим оттенкам в голосе. Впрочем, это лишнее. Берег озера недалеко от хижины мадам Ховин — место уединенное, а уроки по уходу за магическими существами явно не в числе изучаемых Себастьяном.

— Судя по тому, сколько времени вы проводите над самостоятельной Шарпа, ты нашла в библиотеке что-то полезное, — неприятное замечание с намеком на такую же неприятную беседу.

—

Если тебе снова что-то нужно, мой ответ отрицательный, — обрывает Элис и нарочно поворачивается посмотреть на его разочарованное лицо.

— Анну выпишут только через два месяца, — Себастьян встает рядом, не собираясь сдаваться. — Новые опекуны говорят, мы должны радоваться, что нас не отправили в приют, но она там совсем одна. Поговори с Оминисом. В последний раз.

Точно не в последний, Себастьян привык, что друзья ему потакают. С прошлого визита прошло три недели, и дело не в том, что Элис больше не собирается ехать в больницу, но в тактике Себастьяна, нагло использующего чужую жалость как инструмент.

— Почему бы тебе самому не поговорить с ним? — спрашивает она, прекрасно зная, что Себастьян не станет, он всегда использует самую короткую дорожку на пути к успеху, начать нести ответственность за свои проступки не одна из них.

— Каждый раз когда мы встречаемся, он делает вид, что не замечает меня.

— Делает вид? Интересная формулировка, когда речь идет о слепом.

— Ты знаешь, что я имею ввиду. Он и слова не сказал с прошлой весны. И я не настаиваю, но он не может поступить так с Анной.

— Думаю, он сам способен решить.

Себастьян молчит какое-то время, морщит веснушчатый нос, а затем вдруг резко меняет поведение.

— А ты, кажется, и не против, что все решается в твою пользу?

— Что ты сказал? — камни крошатся на мелкие осколки, а глина разлетается, забрызгивая их мантии.

— Не притворяйся, Элис, — кривит он губы в усмешке, прекрасно зная, что она ничего ему не сделает, — разве не выгодно иметь такого друга как Мракс? Особенно, когда до выпуска осталось пару лет, а руки по локоть в крови.

Магия колышется внутри, желая подмять под себя обидчика, перемолоть, разжевать и выплюнуть. Не хватит, чтобы построить даже неказистую кучу камней, но достаточно, чтобы нанести удар, оглушительно быстрый, смертельный. Элис сжимает палочку, а затем убирает ее в карман и старается глубоко дышать. Себастьян просто провоцирует ее, со злобы или намеренно для осуществления плана, это неважно, главное не дать ему то, чего он хочет.

— Неужели так сложно выполнить маленькое одолжение? Не будь меня, вы бы с Оминисом даже никогда не заговорили…

— Убирайся, — шипит она, толкая его в грудь руками. — И не смей говорить о нем, как о какой-то вещи, которая больше не твоя.

— Зато теперь твоя, — мерзко улыбается Себастьян. — В последний раз прошу помочь. Как друга, — от этих слов внутри все переворачивается.

— Нет.

Он рычит от досады и уходит прочь. Себастьян угрожал ей, вот только у него ничего нет: ни чтобы обменять, ни чтобы запугать. Она согласилась прикрывать его убийство, потому что он был напуган, растерян, потому что считала, что время поможет осознать ошибки. Но в отсутствии Анны и Оминиса он стал более озлобленным, а безнаказанность убедила в правильности такого пути.