Вторая любовь
Шрифт:
И тут ее словно током ударило. Ну конечно! Где же ей найти лучшее место? И замечательнее всего то, что любой из тех, кто сует нос в чужие дела и смотрит в окно, видел, как она говорила с этой женщиной! Соседи решат, что они в дружеских отношениях…
Эмбер торопливо вернулась и поднялась по каменной лестнице, ведущей к дому женщины. На патио стоял круглый стеклянный стол, из середины которого поднимался свернутый зонтик от солнца.
Она оценивающе взглянула на него. Если раскрыть зонт, поставить его под правильным углом, то он прикроет ее от глаз обитателей
Великолепно.
Девушка мгновенно раскрыла зонт, установила его, уселась и закурила. И ощутила извращенное удовольствие, стряхивая пепел на вылизанные плитки. Туда же отправился и бычок, который она раздавила каблуком.
У этой сучки с кейсом будет нервный припадок.
Да плевать она хотела. Эмбер не собиралась тут ошиваться слишком долго.
Пока она ждала, девушка вдруг осознала, какой пейзаж открывается перед ней. Он никуда не исчезал, разумеется, но никогда не производил на нее никакого впечатления. А теперь, словно потихоньку сложились все кусочки и фрагменты незаконченной головоломки, и окружающая панорама развернулась перед ней во всей своей совершенной красоте, от которой захватывало дух.
Люди в самом деле так живут.
Эта мысль взорвалась в ее мозгу словно откровение.
Такое бывает только во сне или в кино, только не наяву.
Именно так мне хотелось бы жить!
Последняя мысль поразила девушку, и даже более того, ведь она никогда серьезно об этом не думала, во всяком случае, не считала подобное реальностью.
Но вид был настолько вдохновляющим, что по крайней мере в это мгновение ничто не казалось невозможным.
Это было невероятным, эта залитая солнцем панорама из садов и крыш, перетекающая с одной террасы на другую, совершенно другая галактика по сравнению с грязными улицами, кричащими вывесками клубов со стриптизом, станциями Грейхаунда и лачугами из ее собственного мира и — возможно ли это? неужели это правда? — да, настало время признать — по сравнению с ее убогим существованием!
Забавно, она никогда не считала свою жизнь убогой. Но это до того, как ей стало от чего оттолкнуться и с чем сравнить. И теперь контраст был очевиден.
Эмбер наблюдала за праздно жужжащими пчелами, рядом села колибри — до нее можно было дотронуться рукой — и унеслась прочь. Над головой в солнечном небе парили чайки. Эмбер чувствовала, как мир вокруг нее расширяется, становится больше, эластично растягивается, и все только для того, чтобы сжаться обратно, при резком звуке женских шагов, вонзившемся в ее сознание.
«Вот черт! Сука! — подумала Эмбер. — Она вернулась!» Девушка вскочила на ноги, оглянулась, отчаянно ища, куда бы спрятаться…
Нет, не та сучка.
Облегчение отозвалось в теле Эмбер почти физической болью. Онемевшая, она медленно, неловко опустилась обратно в свое кресло.
Проходившая мимо женщина оказалась удивительно
У Эмбер немедленно возникла мысль: «Так вот что значит выражение „дорогой запах”».
Девушка подалась вперед, убрала в сторону свисающую бахрому зонта и увидела, как женщина остановилась, отодвинула в сторону камень в стене и выудила из отверстия связку ключей. Потом, поставив камень на место, она скрылась под нависающей крышей соседнего коттеджа.
Соседнего коттеджа…
Понимание того, кто эта женщина, ножом вонзилось в сердце Эмбер.
«Та же самая старая ведьма», — так сказал Кристос.
Эмбер вдруг ощутила, что задыхается, словно сам воздух таинственным образом испарился. Девушка задышала чаще, хватая ртом большие глотки, но воздух отказывался поступать в ее легкие. Ее грудь, удерживаемая обтягивающим красным топом, поднималась и опадала конвульсивным движением. Ее мир затопили боль и ярость в одинаковой пропорции, превращая жизнь в агонию.
Она моргнула, услышав, как открывается дверь коттеджа и звучит знакомый голос:
— Эй! — Эмбер отпрянула и сложилась почти пополам, словно ей нанесли смертельную рану кинжалом. — Детка, ты опоздала… Господи, дорогая, ты заставила меня волноваться…
— Волновался? Ты? Ах, любимый! — рассыпался звонкий смех, явно оборванный поцелуем.
Любимый?..
Слеза застилали глаза Эмбер, она задыхалась, как астматик. «Нет, — кричала она про себя. — Нет, нет, нет, нет, нет!»
«Вшивый отель… Старая ведьма… Детка… Дорогая… — Ее руки вцепились в подлокотники кресла. Лживый ублюдок! Та же самая старая ведьма!»
Хлопнула, закрываясь, дверь соседнего коттеджа. Эмбер не могла больше скрывать мучившую ее жестокую боль. Она заполняла все ее существо, словно коварный ядовитый газ. Сотрясаясь от беззвучных рыданий, она уронила голову на руки, зарываясь лицом в рукава джинсовой куртки. Подружка Кристоса рыдала молча, но это не уменьшало силы рыданий.
Обманута.
Боль жгла ее огнем.
Вшивый отель… старая ведьма.
Ложь! Одна только ложь!
И сколько еще неправды скрывается здесь, просто ожидая своего часа выйти наружу? Сколько еще он специально скрывает от нее? А, может быть, именно в это мгновение он плетет заговор, собираясь скрыть от нее все?
«Мы с тобой пара, детка. Динамичный дуэт».
Как часто повторял Кристос эти слова, а сам намеревался сыграть соло?