Вторая жизнь Арсения Коренева книга четвёртая
Шрифт:
Ну и до самого вечера сидел в читальном зале, штудировал литературу, поскольку на руки её не выдавали. Мне в этой библиотеке предстоит провести как минимум пару-тройку дней, прежде чем будет готов материал для литобзора. Всё это надо конспектировать, отдельным докладом оформить, потом зачитать на кафедральном совещании… Чем больше первоисточников, вплоть до монографий, я укажу, тем кандидатская будет ценнее. Все увидят, что я реально в теме.
Покинув вечером стены здания, с телефона-автомата набрал номер, по которому меня могли свести
Созвонились, договорилось… Встреча, как и в первые два раза, проходила в любимом ресторане Джапаридзе – «Арагви». Тогда Георгий Большой на прощание попросил меня себя беречь. Ещё бы, боялся, бедненький, что, если я помру, не приведи бог, рука у него снова повиснет плетью, и теперь уже до конца жизни.
И снова стол ломился от обилия национальных блюд. Увидев меня, Джапаридзе аж расплылся в улыбке, словно встретил близкого родственника. Даже встал и сделал попытку обнять, но я мягко отстранился. Тот сделал вид, что не заметил моего жеста. А вот его неизменный бодигард нахмурился. Но мне на него было плевать.
— Садись, дорогой угощайся!
Джапаридзе махнул левой рукой, на запястье которой я заметил бывший когда-то моим «Ролекс». Но сделанном я не жалел. Всё-таки имел представление о будущем. В той же Москве откроется хренова куча салонов дорогих часов и купить что-нибудь круче того же «Ролекса» можно будет вообще без проблем. Например, «Vacheron Constantin» за 20 тысяч долларов – это такая себе средняя цена. Правда, до этого ещё дожить надо… Ну уж как-нибудь. А пока можно и с «Командирскими» походить.
Я поел, попил (правда, только сок и минералку, так как был за рулём), после чего предложил приступить к заключительному сеансу снятия чар с руки несчастного грузина. Тот с готовностью согласился, и пару минут спустя, потискав его ладонь и запястье своими пальцами, закрыв при этом глаза и бормоча под нос какую-то абракадабру – как и в прошлый раз – я сказал:
— Вот теперь всё.
— Уф, — с явным облегчением выдохнул Джапаридзе. — Точно, да? Можем больше не встречаться?
— Точно, — кивнул я, с трудом сдерживая смех. — Разойдёмся, как в море корабли.
На лице собеседника появилось задумчивое выражение. Он явно что-то обдумывал, но не решался сказать. Но всё-таки произнёс:
— Слушай, друг… Хочешь хорошо заработать?
Я выгнул левую бровь, что у меня всегда получалось, когда я изображал немой вопрос.
— Понимаешь, есть один человек… плохой человек. Он постоянно делает мне разные пакости, хотя в лицо улыбается и говорит приятные вещи. Но я знаю, сто процентов знаю, что он мне гадит. Но не убивать же его за это! А вот если бы ты с ним проделал примерно то же самое, что и со мной… И пусть всю жизнь ходит с парализованной
Я вздохнул, не спеша сделал глоток апельсинового сока, мотнул головой.
— Нет, Георгий Зурабович, я не согласен.
— Хорошие деньги плачу, — нахмурился он. — Три тысячи.
Я снова со вздохом мотнул головой.
— Четыре тысячи… Пять! Пять тысяч!!!
И в третий раз я вздохнул:
— Послушайте, Георгий Зурабович, хоть миллион предлагайте, я не соглашусь. Могу прибегнуть к этому методу, лишь когда мне или моим близким угрожает опасность, а на заказ… Нет, увольте.
— То есть не станешь этого делать?
Мне показалось или в голосе Джапаридзе прозвучала угроза?
— Не стану, Георгий Зурабович, и не просите. Давайте уже разойдёмся если и не друзьями, то хотя бы без претензий друг к другу.
Он откинулся на спинку хоть и крепкого крепкого, но всё же скрипнувшего стула с мягкой обивкой, пальцами правой, окончательно «исцелённой» руки побарабанил по столу. Снова мой взгляд упал на массивный золотой перстень с тёмно-зелёным камнем, украшавшим безымянный палец.
— Жаль, — выдавил он из себя, разочарованно причмокнув. — А могли бы таких дел намутить… Ну нет – так нет, насильно, как у вас, русских, говорят, мил не будешь.
И дальше принялся за еду, только уже как-то без прежнего аппетита. Я же понял, что пора сваливать, что мне здесь, мягко говоря, не рады. На крючке я этого грузина уже не держу, захочет дать команду меня грохнуть – даст и не поперхнётся. Но не мог же я бесконечно каждые три месяца заниматься его рукой! В конце концов, настало время разрубить этот Гордиев узел.
А тут и две недели пролетели, ровно 14 дней спустя после того, как отдал ей паспорт, комендант общежития Тамара Андреевна позвонила на квартиру Ларина (номер я ей заблаговременно оставил), сообщив, что документ со штампом о прописке можно приходить забирать. Я приехал, чего ж при таком дешёвом бензине, пусть даже самом дорогом его варианте, ноги топтать. Нет, ноги надо качать, и вообще, движение – жизнь. Я поэтому каждое утро, проживая у Ларина, начинал с пробежки, благо тут было где побегать, имелся скверик. Ещё и зарядку делал на свежем воздухе. Но тут ногами далековато, пришлось бы на автобусе или троллейбусе, а то и на метро добираться. А на собственном авто – в самый раз. Наверное, так никогда и не воспользуюсь правом бесплатного проезда по студбилету.
Отблагодарил комендантшу 50-рублёвой купюрой – завалялись несколько «зелёненьких» в моём портмоне. Боялся, что обидится, не возьмёт, оказалось, зря переживал. Ещё и поблагодарила.
Вернувшись «домой», показал профессору штамп в паспорте. Там был указан только адрес, без намёка на то, что это общежитие.
— Вот вы и москвич, поздравляю! — улыбнулся Ларин.
— Ну хоть так, — улыбнулся я в ответ. — Не подскажете, Герман Анатольевич, в газетах публикуют объявления об аренде жилья?