Вторая жизнь Арсения Коренева книга четвёртая
Шрифт:
Выехали в половине девятого утра от здания института на четырёх автобусах: три «ЛиАЗа» и один «ПАЗ». В каждом автобусе по педагогу, мне досталось место в «ПАЗике» с двумя группами, включая мою 21-ю. Студент Карасёв прихватил с собой в поездку видавшие виды шестиструнную гитару и, не успели выехать на трассу, как начали хором распевать песни, благо что молодой, лет тридцати, водитель не имел ничего против. На середине пути Света Февралёва из моей подшефной группы предложила:
— Арсений Ильич, а может, споёте «Букет»? Здорово будет её
Да уж, по институту, тоже, видать, разнеслась весть о невинном хобби аспиранта Коренева. Делать нечего, пришлось брать в руки гитару, и петь. Причём уже начиная со второго куплета/припева мне начали подпевать, так что допевали уже хором. Похоже, все в автобусе знали текст этой песни. С другой стороны, крутили её по радио и ТВ в исполнении «Весёлых ребят», вышла она у них и на диске-гиганте, она была размножена на сотнях тысяч магнитофонных записях… В общем, удивляться такой слаженности не приходилось.
Деревня с труднопроизносимым названием Ольявидово представляла собой довольно крупное поселение, вполне сравнимое по численности жителей с селом или даже посёлком городского типа. Наша колонна остановилась возле правления совхоза, из которого навстречу нам вышла небольшая делегация во главе с председателем совхоза, представившимся нам Василием Васильевичем Зоткиным.
После короткой беседы с Орловым он заскочил в тентованный «ГАЗ-69», и предложил нам на автобусах следовать за ним. Поездка получилась недолгой, остановились на краю здоровенного поля, заканчивавшегося на противоположной стороне лесополосой. По полю медленно ползли два комбайна, за каждым сбоку и чуть сзади с той же скоростью следовало по грузовику.
— В общем, товарищи студенты, вы к нам каждый год приезжаете, должны помнить, что к чему, — сдвинув шляпу на затылок, заявил Зоткин. — Ежели кто запамятовал вдруг или первый раз, то объясняю, что придётся делать. Вон комбайны, они морковь из земли выгребают и по транспортёру овощ попадает в кузов рядом медленно едущего грузовика. А ваша задача – идти следом и собирать в вёдра то, что не получилось погрузить комбайну, пересыпать в мешки и складывать их вдоль грядок. Норма на человека – 20 мешков. У каждого своя грядка, потом будет легко посчитать. Мешки вон, у дороги стопками лежат, разберёте сейчас. Потом подъедет машина с прицепом, и парни, кто покрепче, перетаскивают мешки в прицеп.
— А кормить будут? —подал голос студент Ситников из, кажется, 23-й группы.
— В час дня приедет полевая кухня, вас накормят первым, вторым и чай впридачу дадут. Ещё вопросы есть? Что ж, товарищи студенты, надеюсь на вашу сознательность.
Как-то так получилось, что у нас образовался тандем с Ритой Лебедевой – студенткой из моей 21-й группы. Симпатичная сероглазка, я ещё в больнице, когда она пришла со своей группой, обратил на неё внимание. Так-то ничего вроде броского, если брать части лица или фигуры по отдельности, а в целом практически завершённый образ.
Выяснилось, что в мешок
За работой не заметил, как пролетело время до обеда, когда подъехала полевая кухня, цеплявшаяся прицепом за бортовой «ГАЗ-53». Из кабины машины с пассажирского сиденья выскочила плотная, крепко сбитая тётка, и закричала:
— Студе-е-енты-ы! А ну-ка давайте обедать!
Дважды повторять не пришлось. Миски и кружки у поварихи имелись с собой. Правда, на всех одновременно не хватало, поэтому приходилось ждать, пока кто-то поест, сдаст посуду, повариха её быстро ополоснёт и нальёт следующую порцию.
Я в очереди стоять не стал, отошёл в сторонку, где рядом с просёлочной дорогой начиналось поле, поросшее уже скошенным разнотравьем, нашёл небольшую кочку, сел на неё, рядом положил рюкзак и начал доставать из него провиант. Налил из термоса всё ещё горячего чаю, и не спеша приступил к поеданию бутерброда. В этот момент рядом, держа в руках кусочек хлеба и тарелку с перловой кашей с тушёнкой, присела Рита Лебедева.
— Приятного аппетита, Арсений Ильич! — пожелала мне девушка.
— И вам приятного, Маргарита Сергеевна, — ответил я.
— Ой, а можно без отчества, Арсений Ильич? Мы же не в больнице на занятиях… И вообще не люблю, когда меня полным именем называют, сразу себе старой кажусь. Лучше Рита.
— А между прочим, героиню романа Булгакова звали не Рита, а именно Маргарита.
— Это вы про книгу «Мастер и Маргарита»? У нас дома есть издание 73-го года, папа с большим трудом тогда достал. Я этот роман раза три перечитывала. А вы тоже читали?
— Было такое, — уклончиво дёрнул я плечом. — Давали на пару дней, так я его вообще за ночь прочёл.
Тут я не соврал, именно так и обстояло дело в той моей прошлой жизни. Причём та версия была самиздатовской, распечатанной на пишущей машинке.
— Здоровский роман, да? — её глаза блеснули. — Особенно бал у Воланда… Я бы хотела побывать на месте той Маргариты.
— И в той эпохе пожить? — хмыкнул я.
— Ну а что, очень романтичное было время. Советская республика вставала на ноги, комсомольские стройки, потом война…
Она задумчиво уставилась куда-то вдаль, видно, и сквозь время тоже.
— Вы ешьте кашу-то, а то остынет.
— Ах да, — она зачерпнула ложкой перловку и отправила её в рот. — А вы почему к полевой кухне не пошли? Щи у них вкусные, я их прямо у кухни выхлебала, перловку, правда, я не очень люблю, но пахнет вроде аппетитно.
— Да я не особо-то и проголодался. Позавтракал хорошо.
В последнем я не обманул Риту, завтрак у меня действительно был плотным. Хотя после запахов, которые доносились от полевой кухни, у меня снова разыгрался аппетит. Но очень уж не хотелось вставать в очередь.