Вторая жизнь Арсения Коренева. Книга вторая
Шрифт:
Однако прошло ещё минут двадцать, как двери училища распахнулись, и вот теперь точно уроки закончились. На волю хлынула толпа студентов, а я тщился разглядеть среди них знакомую по многочисленным фото в интернете личность. Вот уже и иссяк поток молодёжи, стали появляться взрослые, большинство наверняка педагоги. Ну и где наш-то?!
И тут меня будто бы разрядом тока шибануло. Вот! Точно он! Вышел практически последним. Выше меня ростом, но из-за втянутой в плечи головы кажется ниже. Чикатило поправил на носу очки, приподняв их за нижние дужки оправы, постоял на крыльце, как-то странно озираясь, затем, ещё
Шустро чешет. Мне приходилось прикладывать определённые усилия, чтобы не отстать, держась на расстоянии где-то метров пятидесяти позади объекта наблюдения. Однако, когда Чикатило добрался до входа в сквер, через который ему, судя по всему, предстояло пройти, он притормозил возле киоска «Союзпечати», наклонился к окошку, что-то спрашивая у пожилой киоскёрши. В этот момент я уже совершал обходной маневр, а именно быстро миновал киоск, и скорым шагом пошёл вперёд, по направлению к противоположной стороне сквера, то и дело оборачиваясь. Я дошёл почти до конца практически пустынной в этот час аллеи, когда «маньяк всея Руси» наконец закончил разбираться с киоскёршей и, сунув сложенную трубочкой газету в карман плаща, двинулся в мою сторону, снова втянув голову в плечи.
Что ж, товарищ Коренев, посмотрим, какой из тебя актёр. Я не спеша двинулся навстречу Чикатило и, когда между нами оставалось метров двадцать, сначала активировал браслет, а затем замер, схватившись за левую сторону груди. Страдальчески сморщил лицо, имитируя боль, затем сфокусировал взгляд на замедлившем шаг Чикатило, который наблюдал за мной со смесью опаски и любопытства.
— Мужчина, помогите добраться до лавки, — слабым голосом попросил я его в надежде, что тот не откажет.
Он помедлил пару секунд, после чего, видимо, решив, что от него не убудет, двинулся ко мне. Конечно, со стороны для сердечника я выгляжу слишком молодо, однако болезнь жертв по возрасту не выбирает, в моей практике немало было хроников. Надеюсь, мой «приступ» не вызовет у него подозрения.
— Вам плохо? — спросил он. — Сердце?
— Да, оно, проклятое, — тяжело дыша и изображая одышку, ответил я. — Хроническая сердечная недостаточность с детства, приступ тахикардии. Посижу пару минут на лавке и, надеюсь, отпустит. Это далеко не в первый раз. Дайте вашу руку, я обопрусь.
Вот тут был самый скользкий момент, но мне повезло — Чикатило пошёл на тактильный контакт. Пальцы моей правой руки не сказать, что крепко, но надёжно вцепились в его левую руку. И мои «паутинки» моментально принялись выполнять мысленный приказ.
Их задача была проста — проникнуть в лимбическую систему головного мозга и уничтожить нервные центры, отвечающие за сексуальное поведение и сексуальное желание. Именно по причине сексуального возбуждения маньяк и приставал к детям, подросткам и молодым женщинам, а начиная с 1978 года и убивал их. Теперь же он будет вести себя как кастрированный кот — жрать и спать. То есть это я, конечно, утрирую, но сексуального влечения ни к кому уже в своей жизни он испытывать не будет.
Можно было дать задание своим паутинообразным бойцам «сжечь напалмом» семенные канатики, однако, поразмыслив на досуге, я отверг эту идею, так как история знает немало случаев, когда даже
И вот когда я услышу знакомый звоночек, и пойму, что дело сделано, то только тогда отпущу руку этой мрази.
Как я ни укорачивал шаг, мы всё же достигли лавочки. Я сел, а Чикатило продолжал стоять, видимо, намереваясь свалить. Но я не мог позволить ему разомкнуть контакт.
— Присядьте, пожалуйста, — попросил я его, продолжая страдальчески морщиться. — Мне как-то спокойнее, когда меня держат за руку. Потерпите ещё минутку, я не отниму у вас много времени.
Он сел, а я наконец закрыл глаза, что позволило ещё больше сосредоточиться на антиисцелении. Пожалуй, так можно было назвать то, что сейчас происходило. Ну же, сколько там ещё?!
Дзинь! Наконец-то! Я с огромным облегчением разомкнул контакт, подавив в себе желание немедленно вытереть пальцы носовым платком. Но чувствовал я себя сейчас и в самом деле не лучшим образом — сказался почти моментальный выброс большого количества энергии.
— Какая у вас горячая рука, — заметил Чикатило, разглядывая свою ладонь.
— Да, у меня во время приступов всегда температура тела повышается, — приврал я. — Кажется, стало полегче. Спасибо вам, если бы не вы — мог бы свалиться на асфальт, даже голову разбить, так как в такие моменты я не могу контролировать своё тело.
— Ну вы уж берегите себя, — участливо посоветовал «спаситель». — Такой молодой — и уже сердечник. Может, «скорую помощь» вызвать? Тут таксофон недалеко…
— Нет, нет, не стоит, я немного посижу — и всё пройдёт.
— Ну, как хотите. А мне, извините, идти нужно, дома ждут, волноваться будут, куда это я запропастился.
— Конечно, конечно, ступайте! И ещё раз большое вам человеческое спасибо!
Не знаю, уловил ли он в моих словах иронию, но в его взгляде промелькнул что-то… Что-то звериное с примесью сумасшествия, отчего у меня в груди слегка похолодело. Я через силу улыбнулся, он встал и, не оборачиваясь, двинулся прочь. Я разглядел, что из кармана его плаща торчал (наверное, свежий) номер ростовского «Комсомольца».
Выждав, когда он исчезнет из виду, я встал и, старясь держать равновесие, двинулся в противоположную сторону. Пожалуй, могу ещё и на автобус успеть, благо что миниатюрный автовокзал и железнодорожная станция находятся в шаговой доступности друг от друга.
— Стойте!
Я обернулся и у меня ёкнуло в груди. Чикатило быстрыми шагами догонял меня, лицо его было перекошено, то ли от боли, то ли от злости. Подойдя вплотную, он протянул было руки к вороту моей куртки, но в последний момент отдёрнул.
— Что ты со мной сделал?! — прорычал он, брызжа слюной.
— Что именно?
Мне даже не пришлось разыгрывать удивление. Я и впрямь был удивлён тем, как Чикатило умудрился вообще что-то почувствовать. И если он сейчас накинется на меня с кулаками, то я даже не смогу оказать ему достойного сопротивления по причине общей слабости на фоне мощного, единовременного выброса энергии.
— Ты что-то сделал с моей головой, я теперь не могу… Не могу…
Он запнулся, подбирая слова. Бессильно сжал кулаки, зажмурился.