Вторая жизнь майора. Цикл
Шрифт:
— Мастер, все это красивые слова. Можно подумать, среди магов нет любителей крови и денег! Я никогда не поверю, что Совет гильдии — такой белый и пушистый островок святости в королевстве. Вы тоже боретесь за власть, отвоевывая себе ее кусочек. Но цели Мару и Крензу понятны. Ваши — нет.
Гронд насупился:
— А тебе их знать незачем. У тебя и так проблем хватает. Я не знаю человека, у которого было бы столько врагов. Лесные эльфары, теперь вот половина снежных эльфаров. Аристократы из окружения Крензу. Теперь вот и Мару прибавился.
Я с
— А он-то каким боком?
— Каким боком? — переспросил Гронд. — А ты доложил ему первому о нападении? Нет? Ну теперь представь его положение. Вызывает графа Мару его величество и спрашивает: "Ты знаешь, что на замок моего вассала и посла напали? Нет? А другие знают". А дальше он топчет графа на глазах придворных. Как ты думаешь, он будет тебя любить после этого?
Я в упор уставился на Гронда:
— Вы специально меня подставили?
— Никто тебя не подставлял, юноша. Ты же теперь полностью самостоятельный, доносы решил писать, — усмехнулся старик. — Сам должен был предвидеть результат своих шагов. Но я понимаю, — подначил он меня, — ты же очень наглый и надеешься на свое счастье.
Отбрил так отбрил, ничего не скажешь.
А старик продолжил:
— Нравишься ты мне, нехеец. Смотрю на тебя и вижу себя в молодости. Такой же горячий и ретивый. — Он вздохнул и впервые приоткрылся: — Но жизнь хорошо по мне прошлась, парень, оставив одного на этом свете. И ты будешь один. Готовься к потерям. Думай, как защитить близких тебе людей и нелюдей. Ты же, как истинный нехеец, человек долга и чести, умрешь, но своих защитишь. Только действуй с умом. Что думаешь делать с Торой?
— А что с ней делать? — не понял я. — Думаю, ее король к себе заберет.
— С чего бы это? — Гронд вернул мне мой взгляд, и я поежился, почувствовав себя дураком. — Король не будет подставляться. А если девушку украдут или отравят во дворце? Кто будет отвечать за ее смерть? Отвечать будет его величество. А ему это надо? Нет, парень, ее оставят у тебя. Потеряешь девушку — тебя казнят. Сохранишь — все равно пришибут. Неудобен ты.
Он задумался. Я тоже молчал, анализируя его слова. Куда ни кинь, всюду клин.
— У тебя есть только один шанс спастись, нехеец, — неожиданно произнес он, и этим меня очень заинтересовал. — В мире рушится равновесие, — медленно, как бы раздумывая, говорил старик. — Виновен в этом молодой бог. Видимо, он использует тебя в своих целях, потому и оберегает. Если случится война всех со всеми, ты сможешь выжить, потому что это не даст объединиться старым богам. Если войны не будет, старые боги уничтожат молодого бога и тебя вместе с ним.
Я вспомнил слова Шизы об утопленном в крови мире. Стоит ли моя жизнь таких жертв? А что делать с теми, кто мне доверился? И как Худжгарх, а именно о нем говорил Гронд, запалит пожар всеобщей войны?
— Я еще не сказал об орках, — прервал мои размышления Гронд. — Они разделились на тех, кто против свидетелей Худжгарха, и тех, кто нейтрален. Оттуда начнется твоя судьба или там закончится. — Он отвернулся
"Иди думай!" — мысленно передразнил его я. Это не про меня. Мое дело — махать шашкой и скакать на лихом коне.
— Лия! — позвал я проходившую дворфу. — Проводи мастера в мои покои и размести его там.
Гронд ушел, растревожив мои чувства. Я сел на скамейку у ворот и задумался.
— Шиза? — позвал я своего ангела-хранителя. — Что ты думаешь по поводу сказанного Грондом?
— Думаю, что выбора у нас нет. Нужно срочно отправляться в степь и сражаться. Разобьем орков, подумаем, что делать дальше. Тебе на руку играет то, что все эти хранители в ссоре между собой. Но если ты сейчас усилишься, то они могут объединиться. Надо придумать, как их сильнее рассорить.
— Хорошая идея, — хмыкнул я. — А кто думать будет?
— Ты и будешь… — После небольшой паузы она закончила фразу: — Или подождешь озарения.
— Твою дивизию! — возмутился я. — Советчица! Подождешь озарения! — В раздражении я стукнул себя по лбу. — Думай, Ирридар, думай!
И — о чудо — помогло! Сначала нужно заняться Торой. Ее нужно спрятать на время, и я уже знал, как это сделать.
Я поднялся со скамьи, но не успел сделать и пары шагов, как из подземелья выскочил Бурвидус. Заметался с выпученными глазами, затем увидел меня и бросился ко мне.
— Беда! — захлебываясь, закричал он, дергая меня за рукав. — Милорд, тролли взбесились и набросились на человека, который зашел в подземелье, и рвут его на части.
— Твою дивизию!
Я сам отправил туда мага. Оттолкнув бьющегося в панике дворфа, я бросился в подвал. Пролетел двумя прыжками лестницу и ворвался в камеру, что стала временным загоном для троллей. Там орал и сражался не на жизнь, а на смерть пухлый преподаватель. Он сцепился с одним из самцов и рычал не хуже самого тролля. Быстро оценив обстановку, я кулаком огрел тролля по башке и отправил отдохнуть, затем схватил мага за шкирку и потащил к выходу из подвала.
Маг, освободившись от хватки чудовища, взвыл еще сильнее, он барахтался в моих руках и, видимо не понимая, что я его спасаю, пытался достать меня то рукой, то ногой. На дворе я его отпустил. Он, почувствовав свободу, вновь устремился в подвал. По дороге сбил с ног Бурвидуса и ворвался в подземелье как снаряд, не прекращая нечленораздельно орать. Из всего того, что он кричал, я смог разобрать только одно слово: мешок.
"От испуга, наверное, с ума сошел", — подумал я и вновь побежал за магом.
Тот успел ворваться в камеру и, увидев, как тролль потрошит его мешок, взвизгнул как поросенок, подпрыгнул и бросился на тролля.
"Ну точно, чокнулся", — покачал я головой.
А маг набросился на лохматого тролля и ухватился за свой мешок. Увидев в зубах лохматого громилы копченую утку, с плачем вцепился в нее рукой, а потом еще зубами. Тролль рычал и свою добычу не отдавал. Они вцепились в утку и стали ее пожирать с двух сторон.