Вторая жизнь майора. Цикл
Шрифт:
Грело светило. Небо было синим. На склоне горы стоял неказистый замок. Башня, крытая деревянным тесом, почерневшим от времени и дождей, и прижавшаяся к ней невысокая стена. У подножия горы лепились домики поселения, тоже обнесенные стеной, сложенной из больших камней, над которой торчали деревянные вышки. Здесь царили суровая бедность и аскетизм.
Нас заметили, и в замке раздался тревожный звук рога. Ворота открылись, и из них выметнулся десяток всадников. Не доезжая пол-лиги до нас, они остановились и вытащили луки. К нам направился переговорщик. Старый дружинник с лицом,
— Здорово, Шрам, — обратился я к дружиннику. — Не узнаешь малыша Ирридара? Не ты ли рассказывал мне, как девок нужно уламывать?
Я радостно смотрел на воина. Память Ирридара передала не только воспоминания, но и его чувства к людям, которых он знал.
— Ирри, малыш! — Воин живо соскочил с коня и бросился обниматься. Он обхватил меня ручищами и закружил. — Приехал! — Шрам отстранился. — Как повзрослел-то. Как вырос! А я гляжу, ты это или не ты. А это ты. — Он снова обнял меня и сразу же отпустил. — Постой, а говорили, что ты бароном стал. Это правда?
Я улыбнулся такой непосредственности, и на сердце стало теплее. Ни один вангорский аристократ не позволил бы такой фамильярности. Но нехейские традиции были выше условностей.
— Правда, Шрам.
Вообще, воина звали Моржек, но после того, как он завалил в рукопашной схватке пещерного медведя и получил раны, испортившие его лицо, дружинника звали только Шрам, напоминая о его подвиге.
— Поди ж ты! — всплеснул он руками. — А я верил в тебя, малыш. И когда ты сидел рядом после того, как меня привезли с гор израненного и многие сомневались, что я выживу. Ты мне сказал тогда: дядька Моржек, живи, я стану бароном и тебя к себе заберу вместе с Овором. Помнишь?
— Помню, Шрам. Помню. Если отец тебя отпустит, поедешь помогать дядьке.
— Правда, малыш? — Шрам радовался как ребенок. Наконец он обратил внимание на женщин и троллей. — А это кто? — спросил он и подкрутил усы.
— Это, Шрам, тролли.
— Тролли! Это где такие прекрасные тролли водятся, малыш? Ты ничего не путаешь?
Я засмеялся. Это точно не тролли.
— Девочки, идите сюда! — позвал я приготовившихся к бою дев. — Знакомьтесь, это мой учитель рукопашного боя, лучший мастер ножа из всех нехейцев, кого я знаю. Зовут его Шрам.
Воин зарделся:
— Да ладно вам, господарь Ирридар.
"Господарями" у нехейцев принято называть детей барона.
— А это моя невеста Ганга, — представил я орчанку.
Воин преклонил колено и поцеловал руку девушке. Ганга зарделась не хуже Моржека. Я даже возгордился. Вот она, галантность нехейских кавалеров.
— Ее подруга Тора-ила, студентка академии.
Моржек встал и приложил руку к сердцу.
— Сердечно рад, госпожа.
— Мегги, мой вассал и друг. Рабэ, служанка таны Ганги.
Шрам оглянулся и громко свистнул. Отряд подъехал ближе и выстроился полукругом.
— Слезайте с коней, ребята. И помогите дамам подняться в седла. Шустрый, ты дуй в замок и предупреди барона, что прибыл барон Ирридар тан Аббаи в сопровождении охраны, невесты и друзей.
Молодой парень, которого я не
Девушек осторожно подсадили в седла. На троллей не обращали внимания, их приняли за охрану. А как же еще путешествовать молодому барону, как не под охраной, пусть даже троллей. Нехейцев этим не удивишь.
Я тоже получил коня, но отказался:
— В замок я войду пешком, Шрам.
— Молодец, господарь, — похвалил меня воин. — Хочешь выказать уважение отцу и брату. Молодец. Я с тобой тоже пешком пойду.
Мы направились к замку. Я видел, как отец, мать и старший брат появились на стене, посмотрели на нас и спустились.
Когда мы подходили к воротам, из них вышел отец Ирридара. Мое сердце екнуло, но тут же успокоилось. Он пошел мне навстречу, и у нехейцев это было высшим проявлением уважения, когда хозяин замка выходит за ворота встречать гостя. Он оценил мой поступок. Я признавал его власть и покорялся его воле. Мы шли навстречу друг другу, и это тоже было проявление его великого уважения. Он не остановился в десяти шагах от створа ворот, а продолжал идти. Подойдя к отцу, теперь я безоговорочно принял этого сухопарого, с обветренным лицом человека за своего отца. Я встал на колени и приложился губами к его руке. Мужественное лицо воина дрогнуло. Он взял меня за плечи и потянул вверх. Я поднялся, и отец долго смотрел мне в лицо, изучая его. Затем прижал меня к груди.
— Здравствуй, сынок, — произнес он дрогнувшим голосом, и это был первый раз, когда он назвал Ирридара сыном.
— Здравствуй, отец, — ответил я за Ирридара. И мы на глазах у всех стояли обнявшись, просто стояли, впитывая тепло друг друга. На меня накатило. "Прости, Ирридар, — мысленно попросил я прощения у погибшего парня. — Не моя вина, что я заменил тебя, но, верь, я не посрамлю твою память".
— Пошли в дом, сын, — отпустил меня отец. На его изрезанном морщинами лице играла счастливая улыбка.
Я подошел к матери, очень красивой женщине, сохранившей молодость благодаря примеси крови лесных эльфаров, и встал на одно колено. Бережно взял ее руку в свои, подержал и поцеловал.
— Здравствуй, мама, — глядя на нее снизу вверх, поздоровался я.
И она не выдержала, заплакала. Встав, я обнял ее и какое-то время держал в объятиях.
— Не плачь, мама, — прошептал я, сглотнув комок, подступивший к моему горлу. — Я привез показать тебе свою невесту и будущую невесту для Черри.
Мать вытерла слезы.
— Я рада, сынок. Жаль, твой дед, мой отец, не дожил до этого. Он умер зимой. Он бы обрадовался, узнав, как ты возвысился. Мы гордимся тобой, сынок.
— Спасибо, мама. А я и не знал, что мой дед умер.
— Мы сами узнали об этом недавно от приказчика, который привез нам эту печальную весть.
"Действительно жаль, — подумал я. — Этот дед-купец заботился о внуке".
— Мне тоже жаль, мама.
Я улыбнулся и подошел к Орридару.
— Здравствуй, брат. Вот, прибыл по твоему приглашению погостить. — Этими словами я давал понять, что приехал не как барон или граф, а как все тот же младший отщепенец.