Второе пришествие

Гурвич Владимир Моисеевич

– Это необходимо?

– Необходимо.
– Он помолчал, затем неохотно продолжил.
– Ситуация обостряется с каждым днем, на нас началось наступление. Засылают много провокаторов и лазутчиков. Поэтому приходится проявлять предосторожность.

– Но с чем это связано?

Бурцев пожал плечами.

– Ими овладел страх, он и диктует их поведение. Приближается день икс, все идет к этому.
– Он вдруг наклонился к Введенскому.
– Будет много жертв, - тихо произнес Бурцев.

Введенскому стало не по себе. Он вдруг ясно

осознал, что прогноз его друга скорей всего сбудется.

– Но неужели нельзя их как-то избежать?

Какое-то время Бурцев молчал, но о чем он думал, Введенский и близко не представлял.

– Ты пришел по делу или просто так?
– вдруг поинтересовался Бурцев.

– По делу.

– И что за у тебя за дело?
– слегка иронично поинтересовался Бурцев.

– С тобой и с твоими ребятами хочет познакомиться один человек.

Введенский увидел, как сразу же насторожился Бурцев.

– Что за человек?

– Он иностранец, но хорошо говорит по-русски. Это очень интересный и необычный человек.

– И откуда же приехал к нам этот очень интересный и необычный человек?

Введенский не сразу нашел ответ, на казалось, столь простой вопрос.

– Из Израиля.

– Понятно, - протянул Бурцев.
– Откуда же еще.

Введенский знал, что Бурцев не антисемит, хотя в его окружении таких было предостаточно.

– Дело не в этом, - проговорил Введенский.

– А в чем?

– Это очень необычный человек.

– Насколько мне известно, там все необычные.

– Это совсем не то, о чем ты думаешь.

– Слушай, Марк, я не понимаю, о чем ты говоришь. Раньше ты всегда изъяснялся очень ясно и четко. Я начинаю уже подозревать твоего протеже в том, что его хотят к нам заслать.

– Поверь, это абсолютно не так.

– А как?

– Поговори с ним - и сам многое поймешь. Тебе сейчас нужны такие люди. Вы все тут нацелены на конфронтацию, а он может предложить вам всем иной путь.

– Интересно, какой?

– Если кто-то и может вас примирить, остановить надвигающее кровопролитие, то только он. Поверь мне, я не преувеличиваю. Я знаю, что говорю.

Бурцев о чем-то задумался. Введенский же внимательно рассматривал друга. Только теперь он заметил, что Дмитрий как-то осунулся. Всегда уверенный в себе, он выглядел сейчас непривычно неспокойным. Даже одет был не так изыскано, как обычно.

– Где же ты с ним познакомился?

– Сейчас это не важно, расскажу как-нибудь потом.

К удивлению Введенского Бурцев не стал настаивать на ответе.

– Хорошо, веди его сюда. Там разберемся.

Введенский почувствовал облегчение, он выполнил свою миссию.

26.

Они сидели в том же клубе, только на этот раз народу тут было значительно больше. Да и атмосфера была иной, какой-то нервной. То и дело кто-то вставал, куда-то шел, постоянно возникали громкие споры, некоторые едва не перерастали в драки. Все много

курили, от чего было трудно дышать. Дым заползал в рот и ноздри, и никогда не куривший Введенский просто задыхался в этой спертой атмосфере. Он поглядывал на Иисуса и замечал, что Ему это нисколько не мешает. Он постоянно смотрел по сторонам; было заметно, что Ему тут интересно. Что не мешало Иисусу вести оживленную дискуссию, которая с каждой минутой становилось все горячей.

– Эту власть можно свергнуть только с помощью насилия, - уверенно произнес Сергей Галаев.
– И мы это непременно сделаем, чего бы нам это не стоило. Они должны знать, что насилие порождает насилие. И ничего другого, кроме него нам помочь не может.

Этот разговор длился уже почти полчаса. Введенский представил Иисуса, назвав его Иоанном. Бурцев и оказавшийся с ним за одним столом Галаев, довольно подозрительно оглядели его. Введенскому даже стало немного обидно; могли бы вести себя хотя бы чуточку тактичней и любезней. Чтобы они делали, если бы знали, кто реально сейчас находится с ними?

Бурцев заказал всем по кружке пива. Иисус спокойно отхлебывал из нее, как будто делал это всю жизнь. Бурцев и Галаев попытались расспросить Его, откуда Он и чем занимается, но Иисус ловко уходит от ответов, переключив внимание собеседников на другие, более животрепещущие темы. Сначала разговор тянулся довольно вяло, но с какого-то момента его градус стал быстро нарастать.

– Я много размышлял о насилии, - ответил Иисус.

– Что о нем размышлять?
– агрессивно пожал плечами Галаев.
– Насилие тогда становится насилием, когда его применяешь. А когда все ограничивается только словами о нем, то это безобидная игра. Я против таких игр.
– Для большей убедительности он стукнул по столу.

– Вы чересчур просто относитесь к этому вопросу, - возразил Иисус.
– Сначала насилие кажется решением вопроса, но затем оно само становится трудно разрешаемым вопросом.

– А что, по-вашему, остается делать в таких, как нынешняя ситуация, - раздраженно буркнул Галаев.
– Предлагаете, как некогда один чудик, подставлять другую щеку, если ударили по лицу. Не дождетесь!
– Он одним глотком осушил почти полную кружку пиву и бросил Бурцеву: - Закажи еще.

Введенский при этих словах Галаева посмотрел на Иисуса. Но тот спокойно отнесся к его выпаду, по крайней мере, внешне он никак на него не отреагировал.

– Да, я знаю, эти слова были произнесены. Возможно, слишком опрометчиво. Я согласен с вами, что без насилия редко что-то получается. Я изучал складывающую ситуацию и согласен обойтись без него будет крайне сложно.

– Об этом мы все время и говорим, - произнес Бурцев.
– В том числе и вашему знакомому, - кивнул он на Введенского.
– А вот он нас понять не желает, хочет, чтобы все случилось без эксцессов. Но это равнозначно, что ничего не случится. А не желаете присоединиться к нам?
– вдруг предложил он Иисусу.