Второе сердце
Шрифт:
Сочинение он написал на «отлично»: подремал часа два до ухода разбудивших его родителей на работу, принял холодный душ, явился минута в минуту в класс, сел и написал. И все же «золотом» его обошли, поставив «четверку» по математике за безошибочно, он был уверен, решенные примеры и задачу. А почему обошли — узнать довелось позднее, на вечере встречи бывших выпускников школы, от подвыпившего завуча: слишком много в их выпуске оказалось претендентов на золотые медали, надо было кого-то «опустить» до серебряных, вот его и
Родителей он, конечно, огорчил, а сам расстроился не очень: в институт и с серебряной принимали без экзаменов…
…Он встал напротив фабрики в толпе парней и мужиков, ожидающих выхода своих жен и подружек. Было ровно четыре десять. Смена кончалась в четыре, на умывание, переодевание и прочее Наталье хватало обычно двенадцати — пятнадцати минут.
Выйдя из проходной, она выждала короткий просвет в потоке транспорта и перебежала улицу.
— Приветик!
— Привет!
— Поздравь меня: наконец-то подписали заявление на отпуск! Следующую неделю — последнюю работаю! Едва уломала свою начальницу!
— Прекрасно! Когда поедем снимать дачу?
— Опять ты за свое! Неудобно… правда, неудобно! Какими там глазами на нас посмотрят?!
— Кого — неудобно? Чего — какими глазами?! Скажем, что мы брат и сестра. Деревенька глухая, никому никакого дела до нас не будет.
— Такие все олухи в твоей деревеньке живут!
— Олухи не олухи, да нам-то… Нам бы лес, грибы, ягоды! Озеро большое рядом — рыбу будем удить.
— Я не умею.
— Нехитрое занятие — освоишь! Словом, баста! В это же воскресенье отправляемся!
Наталья только головой покачала.
В воскресенье они, действительно, без особых осложнений сняли у глуховатых, очень приветливых старика со старухой сарай (ничего лучшего найти не удалось — дачный сезон был в разгаре): стол, скамейка, топчан с набитым соломой матрацем, косое, с треснутым стеклом, окошко. Вид — на сосновый бор… Жить можно! А еще через день он получил приглашение из приемной комиссии института явиться к декану геологоразведочного факультета…
Декан полистал документы Трофима, снял очки и задал — самому ему, видимо, надоевший за многократным повторением — вопрос:
— Так что вас, молодой человек, побудило избрать профессию геолога?
— Ну… Хочу искать полезные ископаемые… ходить по горам и лесам с молотком, с компасом…
— Так. А почему вы выбрали именно специальность РМ?
— Все называли: РМ, РМ! Вот и я…
— Все называли… РМ да ГСПС, РМ да ГСПС! Все называют, а в результате на эти специальности — самый большой конкурс. С медалистами придется даже дополнительное собеседование проводить, из лучших, так сказать, выбирать лучших.
«Собеседование! Это значит — еще ждать, в Ленинграде сидеть, вместо того чтобы отдыхать с Натальей на природе. Отпуск ей не перенесут…»
— А почему бы вам, молодой человек, не пойти, скажем, на РТ?
— Я, признаться, не совсем разбираюсь, какая разница между РМ и другими Р. Чем РМ отличается от РТ?
Декан надел очки и внимательно поглядел на Трофима. Как, должно быть, покоробила декана, думалось Трофиму через годы, профессора геолога в четвертом поколении, такая откровенная неосведомленность сидящего перед ним юнца в деле, которому юнец этот собрался посвятить жизнь, как горько, наверное, было ему видеть, что в геологию идут случайные люди… Но декан своих эмоций не проявил — сказал спокойно:
— РМ готовит главных геологов экспедиций, а РТ… РТ — начальников экспедиций.
— Чем же тогда РТ хуже?! Перепишите меня на РТ!
Декан устало вздохнул.
— Хорошо.
— А собеседование мне не нужно будет проходить?
— Не нужно, не нужно. Считайте, что мы побеседовали уже. Вы приняты и можете быть свободны.
6
Он открыл глаза и увидел, что Бубнов задумчиво и, видимо, давно смотрит перед собой на темное, загоравшееся при взлетах и посадках табло: «Не курить! Пристегнуть ремни!»
— Не спится, Валентин Валентинович?
— Не спится.
— Чем озабочены?
— Всем понемногу… Думаю, председатель нашей комиссии непременно захочет воспользоваться случаем — раз уж прилетел в партию, устроит в ней полную проверку состояния охраны труда.
— Я тоже об этом думал… Догадаются ли наши полевики хвосты свои подобрать? Егорин — начальник опытный, со стажем. Должен сообразить.
— Глеб — мужик деловой. Его два раза председателем профкома выбирали — тогда я с ним и познакомится поближе, разобрался в нем.
— Всех дырок ему, конечно, не залатать: знаете ведь — и ракет в этом году опять не додали, и углекислотных огнетушителей… А в Ленинграде не получил — на месте где возьмешь?
— Почаще надо министерство беспокоить! Сколько же такое ненормальное положение может продолжаться?
— А вы зайдите как-нибудь ко мне в кабинет — я вам покажу свою с ними переписку. Талмуд целый! Непременно зайдите, чтобы неверного представления у профкома не было… Снаряжаю партии, «режу» заявки на комплектацию и, поверьте, предателем себя чувствую!
— Ну уж…
— Меня министерство обделяет, я — начальников партий, начальники — своих работников… Мне недавно стишок один на глаза попался: пишет поэт, что жизнь постоянно заставляет его доверять себя окружающим — шоферам, пилотам, докторам, поварам… Стишок — так, средний, но последние строчки запомнились: «Мы перед многими в долгу. Вот жизнь моя — поберегите, а ваши — я поберегу…» Подходящая формула! В нашей с вами технике безопасности все друг с другом повязаны, как круговой порукой.