Второй Беличий Песок
Шрифт:
– Ну и?
– цокнула Ситрик к вечеру, когда обстановка не сдвинулась ни на пушинку, а хвосты отсиделись.
– Не знаю не знаю, - почесал за ухом грызь, - Должны же они сообразить, что съесть нас через два месяца - это очень невыгодно в плане сытости?
– Таки должны?
– усомнилась белка.
– Угу. Если бы они этого инстинктивно не соображали, как бы они выжили?
– резонно цокнул грызь, - Мы же не ищем именно серый потат, чтобы покормиться, а кормимся чем есть.
– Йа отсидела хвост, - пожаловалась Ситрик.
– Ну давай слезем посидим у костра, - предложил Макузь, - Веток
Так они и сделали. Камульфы ощерились, гавкали и бросались, но толку никакого не имелось - достать пух за толстыми ветками на двухшаговой высоте было нельзя никак. Напилив поленьев, пуши спустились к комлю на прежнее место и не без труда развели костёр, потому как не заготовили разжижки, утекая. Макузь постоянно шипел и тыкал рогаткой, отгоняя зверей, а Ситрик возилась с огнём; наконец пламя раздвинуло тьму и стало спокойнее. В жестяном котелке закипела вода, которой кстати осталось не так много - ручей был шагах в ста, но пройти их не светило. Макузь пока вешал на ветки дождевик, чтобы по нему капли стекали в посуду - если сидеть под густой хвоей ёлки, не мочит и без плаща.
– Идите туда!
– цокала Ситрик животным, - И-ди-те ту-да!
Животные не обращали никакого внимания. В темноте происходили какие-то подвижки, судя по хрусту веток и рычанию, но видать ничего не было. Испив чай, пуши полезли обратно на дерево, висеть.
К утру камульфы исчезли, и никто не мог цокнуть, когда это случилось - просто они ушли, как оно и полагалось по всем законам природы. Чтобы целая стая сдохла из вредности, ожидая выпадения бельчатины с ёлки - это как раз против законов. На мхе остались только следы, взъерошенные лапами, и буро-песчаного цвета шерсть на ветках. Ситрик порывалась немедленно пойти, но Макузь резонно цокнул, что после такой ночки лучше отдохнуть хотя бы пол дня, а то толку не будет. На случай если звери вернутся, он притащил запас воды, осторожно переходя между деревьями и готовый враз взлететь на ствол, как белочь. Причём это в том случае, если камульфы опять нагрянут толпой, а отдельного грызь не опасаясь и на рогатку бы поднял.
– У камульфа, у камульфа, жирные - бока!
– распевала Ситрик, сидючи у комля, - У камульфа, у камульфа - окорока!
Макузь покатывался со смеху, а уж когда услышал это, так и подавно. Тех самых однако слышно больше не было, так что пуши начали собираться в путь - они уже слегка подзабыли, куда шли, и теперь вспомнили. Также они заметили, что сидели на ёлке совсем недалеко от тропы, и за всё время натурально никто по ней не прошёл, потому что иначе услышали бы вой.
– Да может и прошёл, но в одну пушу, - цокнул Макузь, - Ты бы подошла?
– Мм... нет, - подумав, ответила белка, - Йа бы дошла до ближайшего цокалища и попросила помощи. Ну, при условии, что у меня нет с собой огнестрела.
– Кстати, хорошо бы, - заметил грызь, - Не то чтобы в голову, а так, шугануть. Надо будет разбрыльнуть.
Мысленные вкладки по поводу воя были подтверждены: через пять-шерсть килоцоков навстречу грызям по тропе послышались звуки чавканья и погромыхивания поклажи в рюкзаках. Макузь и Ситрик переслухнулись и решили сделать как всегда - на всякий случай спрятаться за ёлки, потому как бережёного хвост бережёт. Судя по всему, они не издавали столько шума,
– Бу-бур-бур бур-бу-бу-бу-бур, - пробуркал серый грызь, показывая на Макузя с Ситрик.
– Что он цокнул?
– удивилась белка.
– По-моему он не цокнул, а буркнул, - заметил Макузь.
Серый и сам вгрыз, что бурканье непонятно, подозвал другого грызя, и тот уже цокнул, правда довольно сбивчиво:
– Кло! Это вы, пуши, на дереве выли?
– Вообще да, - признался Макузь, - А что?
– Ну так это, тут проходило одно грызо, - серый показал на тропу, - Услышало что воют, ну и цокнуло.
Пуши вышли на тропу и попристальнее расслушали серых - они натурально были крупные, и как сейчас из трясины. Тяжёлые куртки из толщенного клоха бронировались деревянными и железными накладками, а в лапах наличествовали топоры с тяжёлыми длинными лезвиями, каким камульфа располовинить вполне нетрудно.
– Были животные?
– осведомился серый.
– Ну да, - кивнул Макузь, - Камульфы, штук пятеро.
– Бу-бу-бур?
– приподнял хохолок тот, - Камульфы, это кто?
Пришлось на пальцах объяснять, кто. Также Макузь не утаивал, что он и белка-пуш из цокалища, и тар, и всё такое. Серые поведали, что крупные серые грызи называются скворками, и обычно не цокают, а...
– Бу-бу-бу-бурр-бур!
Бурчат, короче. Ситрик припомнила, что слыхала про скворков, но думала что они обитают значительно дальше в северную тайгу. Как выяснилось, целая стая их прикочевала с севера, где почему-то стало голодно, и обосновалась в шишморском околотке. Собственно скворки и дали такое название, потому что думали, что в этом месте Жад-Лапа впадает в море, а нашли шиш, а не море.
– А вы чего так вырядились то, как в песок?
– осведомился Макузь, показывая на броньку.
– Так сам цокнул, камульфы!
– буркнул скворк, - Они съедают целикоом, бу-бу-бурр!
– Ну так и попуху на них, этож не повод так упираться, - пожал плечами грызь, - Впрочем, это как пуше угодно.
Четверо топористов со своим волком остались ждать групп с телегами, а пушам показали направление и предуцокнули, как найти дальше тропу. Чавкая по размешанной сапогами земле, они продолжили пилку.
– Брр, они как-то так на меня послухивали, - поёжилась Ситрик, - Неуютно. Хорошо ещё фиолетовым покрасилась, а то была бы чисто скворкушка.
– Да что-то припоминаю, - почесал ухо Макузь, - Они вроде как стаями живут, в посёлках. И раньше скотством занимались, но когда разбили Бурское шняжество, одуплились.
– Так у них все орехи на месте в голове, или куда?
– Кто же это цокнет уверенно?
– пожал плечами грызь, - Тем более их не одно и даже не три, чтобы так обобщать. По крайней мере, скотства грызи не допустят точно. Это чисто для себя поржать они могут хорохориться со своими топорами, а когда пух в волну собирается, ты знаешь что бывает.