Второй кощей
Шрифт:
— Забанили, — подытожил я. — Извини, продолжай.
— Думаю, их можно понять. Если смотреть в целом– то среди проклятых не так уж много хороших людей в привычном для общего понимания смысле. Хотя я видел многих, кто стали законченными мерзавцами от безысходности. Трудно нести свет, когда сам мир отворачивается от тебя. Если бы я только мог, я бы тут же покинул его. Разорвал договор наемничества — и отправился к отцу.
На мгновение, на краткий миг, лицо его утратило хладнокровие и приобрело какое-то детское, заискивающее выражение. Рехон
— Матвей, ты сможешь помочь мне встретиться с отцом?
Меня так и подмывало вытащить Трубку и крикнуть: «Погнали». Вот только я в последнее время старался вести себя не столь импульсивно. И больше думать головой.
Если я сейчас заберу Рехона, то проблему Фекоя это все равно не решит. Он прав, правитель или господарь пришлет нового наемника. А может, еще разозлится после исчезновения самого гьяна — кощея по нашему. И вдруг решит обрушить на Фекой всю свою злость, на которую только способна его фантазия. Этого нам не надо.
— У меня есть к тебе предложение, уважаемый Рехон. В течение семи дней ты обязуешься не только не трогать Фекой, но и защищать его от посягательства наемников других Великих Городов. Как я понял, с этим не будет проблем, разу уж Нирташ в состоянии войны с Озирагом и этим…
— Горолешем, — подсказал Рехон.
— Ну да. Так вот, я вообще удивлен, что вы еще не поубивали здесь друг друга.
— Наемники не обнажают оружия, если не видят в этом своей выгоды, — просветил меня Рехон. — Что будет, если я выполню это условие?
— Я вернусь с деньгами. С тысячей монет. А еще подумаю, как устроить вашу встречу с отцом.
Тагран господаря Левара, казалось, пронзил меня взглядом насквозь. По крайней мере, я почувствовал, как что-то закололо между лопатками. А после кивнул:
— Идет.
И протянул руку.
Вообще, я сомневался, захочет ли Васильич бросить все и вернуться в Фекой. С другой стороны, здесь был его сын. Думаю, это поможет все взвесить и принять правильное решение. Поэтому мы произнесли нужные слова и пожали руки. После чего меня пронзила ослепительная вспышка. Та самая способность, о которой я почти забыл. Видение того, что будет, если я помогу встретиться Бедламу с отцом.
Я не сразу понял, что передо мной был Рехан. Черные струпья и шрамы, покрывающие его кожу, сошли, уступив место ровному загару. Оказалось, что он невероятно похож на Васильича — формой носа, губами, подбородком. Разве что взгляд стал более властным, требовательным.
Рехан, одетый в куртку и джинсы, внимательно посмотрел на меня и скомандовал: «Взяли».
И сунул руку в проем ларя.
После чего видение исчезло, словно его и не было. А я так и остался сидеть, ошарашенный тем, что произошло.
Второй кощей. Им будет не Инга и не Лео. Им станет сын Васильича.
— Что-то не так, Матвей? — спросил тагран. — Только не говори, что у тебя аллергия на проклятую силу?
Это, он, видимо, про обмен хистами, который произошел после заключения договоров.
— Нет, Рехон. Все нормально.
Ну а что мне ему говорить? Не переживай, я скоро заберу тебя в Стралан?
Глава 11
— Приветствую, Матвей, — сделал имитацию кивка чур. — Я смотрю, некоторым на Изнанке будто медом намазано.
— Правильно говорить нектаром от мурекхэ, а не медом, — поправил я Былобыслава.
— Мне язык Скугги всегда представлялся слишком избыточным. Неужели тебе и правда так приглянулась Изнанка? Мне казалось, что после Стралана она немного… скудна.
— Какой прекрасный диалог о лингвистике в этот чудесный день. Былобыслав, лучше скажи, а зачем я чурам?
На мгновение почудилось, что разговор, происходивший возле туалета и технической комнатушки бани, чуть развеселил нечисть. Ну или кем там являлся этот лобастый товарищ. По крайней мере, Былобыслав хитро улыбнулся.
— С чего, Матвей, ты решил, что интересен чурам?
— Скажем, по ряду косвенных признаков. К примеру, сначала мне дают проездной на Изнанку. Потом ни с того ни с сего забирают назад обет по поводу Осколков и Оси. Теперь уважаемый голова выборгской общины, вместо обычного выполнения долга, начинает вести пространные беседы о том, что же я делаю на Скугге.
— Я ничего такого не имел в виду, — торопливо постарался уверить меня в обратном чур. Даже чуть эмоциональнее, чем следовало.
— И то, что высокочтимый Былобыслав так сильно оправдывается, лишь уверяет меня в правильности выдвинутой гипотезы. Так зачем я чурам?
— Многие знания — многие печали, Матвей. Если у тебя все, то я хотел бы вернуться к исполнению своих обязанностей.
Ага, стоять и охранять комнату со швабрами.
— Хорошо, тогда последний вопрос, уважаемый Былобыслав. Почему проклятые, по-настоящему проклятые рубежники, не могут путешествовать между мирами?
— Скуга — не просто взбалмошная девка. Это живой и разумный мир, — задумчиво проговорил чур. — И если он отметил рубежника, то на то были свои основания. Мы не только привратники, но вместе с тем стараемся поддерживать хрупкое равновесие. Поверь, Матвей, тебе очень не понравится, если все проклятые рванут сюда.
Угу, как удобно быть мировым жандармом. Если что — ты поддерживаешь равновесие. В любом другом случае — дела княжеств тебя не касаются. Сам устанавливаешь правила, сам решаешь — соблюдать их или нет.
Впрочем, я был даже удовлетворен беседой. Что разговор свернул именно в это русло, для меня самого вышло очень неожиданно. Все дело было в банальнейшей ситуации — я оказался не в духе. И тому имелось множество причин.
Во-первых, я оставил Алену в осажденном городе. И пусть она уже не моя приспешница, какую-то ответственность за девушку я все равно чувствовал. Понятно, что она последний человек, который потеряется при чрезвычайной ситуации, но все же.