Второй выстрел

Белоусова Вера Михайловна

— Она звонила мне в тот вечер, Матвей, ты понял? Ты слышал, как она мне звонила?

— Нет, — ответил он как-то неожиданно твердо и трезво. — Я ничего не слышал. Гоша слышал.

Я обалдел.

— Откуда ты знаешь?

— Случайно. Все гонялись за этой кошкой, и слышу — он говорит Андрею: «У нас теперь сыночек в фаворе, вместо папаши. Свидания ему назначаем». Что-то вроде того. Я думал, я его разорву. С-сука! И надо было! — у него даже губы побелели от злости, пока он говорил.

Итак, обозначилось первое несоответствие, и ситуация стала напоминать детскую логическую задачку: кто разбил окно, если известно, что соврал только один мальчик, у Васи

никогда не было собаки, а Коля хорошо играет в футбол? «Анализировать — потом, — сказал я себе. — Сейчас главное — все запомнить». После третьей, не то четвертой рюмки Матвей несколько помягчел и даже согласился рассказать все, что помнил. Рассказ был, в общем, все тот же: чаепитие, Ольгин уход, кошачьи гонки… Глинка пошел вслед за Ольгой с лекарством… Потом Матвей отнес ей стакан воды… Заметим, что у него была блестящая возможно бросить туда по дороге все, что угодно — только это было до телефонного разговора… Я не решился спросить, о чем они с Ольгой беседовали и что рассердило его до такой степени, что все это заметили. Уж тут-то он точно послал бы меня куда подальше. Была в его рассказе еще одна деталь, которую не заметили предыдущие рассказчики.

— Оля тоже бегала за котом, — сказал он. — Когда твои ушли, она вышла к нам, попросила чаю и сигарету. А потом посмотрела на Глинку — и говорит: «Да не смотрите вы так на меня, доктор! Выпью я, выпью вашу таблетку!»

Все. Больше ничего нового не было. Может, я, конечно, не докопал… Я попрощался с ним и отправился к Глинке.

Он уже ждал меня в больничном саду — сидел на лавочке, о чем-то глубоко задумавшись. Я не опоздал, это он пришел раньше. Направляясь к нему, я немного боялся, что он начнет разговаривать со мной в своем обычном наставительно-ироническом тоне — «молодой человек» и тому подобное. Мне бы это помешало. Однако ничуть не бывало. Он был настроен вполне серьезно — чуть ли не в первый раз за всю историю нашего знакомства. Выслушал меня очень внимательно, ни разу не перебив, не задав ни одного вопроса, и сказал задумчиво:

— Ничего у вас, Володя, не выйдет.

— В каком смысле? — опешил я.

— Не сможете вы ничего выяснить. Котяра вам подгадил. Слишком бессистемно все перемещались — как броуновские частицы. Подсыпать отраву мог любой из нас… если, конечно, ваше предположение вообще верно.

— А телефон? Кто, по-вашему, мог слышать наш разговор?

— Кто угодно! — твердо сказал Глинка. — Об этом я и толкую. Открытые окна, двери могли быть неплотно прикрыты… Да и потом, когда все носились, как угорелые, любой мог в азарте любую дверь распахнуть. Лично я не слышал, но у вас ведь нет оснований верить мне больше, чем другим. Вообще, если вы правы, то эта история с котом — фантастическое совпадение! Именно фантастическое…

Я решил не фиксировать внимание на этом замечании, хотя вообще-то он был прав.

— Все-таки расскажите мне, если можно, как все было, — попросил я.

Он не стал возражать. Рассказа полностью я не привожу — чтобы не повторять одно и то же. Он сам рассказал мне, что пошел за Ольгой следом, после того как она откланялась.

— Я пробыл у нее минут пять — ну, может, чуть больше, — сказал он, опережая мой вопрос. — Уговаривал ее завязать со снотворным и кофе и перейти на витамины, зарядку и обливания. Удивительно, каким дураком себя чувствуешь, давая разумные советы!

— А она?

— А что — она? Она — ничего. Думаю, просто не слушала. «Да-да, конечно, обязательно!» — разумеется, чтобы поскорей от меня отделаться. У нее был рассеянный вид, как будто

мысли — где-то за тридевять земель. Потом сказала: «Ну хорошо, хорошо, я все усвоила! Идите — мне позвонить надо». Да… Я, естественно, вышел, а она высунулась в дверь и крикнула мне вслед: «Принесите мне кто-нибудь стакан воды!» Я хотел принести, но Матвей меня, конечно, опередил. Налил из чайника — и бегом. Он, видно, тоже хотел с ней поговорить, но пришелся некстати. Вернулся минут через пять, красный, как рак… А тут и ваши пожаловали…

Я лихорадочно пытался соображать на ходу. Если Глинка ничего не путает, то… То что же выходит? Выходит, что если подслушивал Матвей, то не тогда, когда носил Ольге воду, а позже… Ведь она звонила, когда мать с Марфушей уже были там. Позже — то есть тогда, когда подслушать мог, по справедливому замечанию Глинки, кто угодно.

— А как вы думаете, — неожиданно для самого себя поинтересовался я, — почему Матвей был такой злой, что все заметили?

Вопрос был дурацкий, что и говорить! Откуда бы ему знать? Однако Глинка ничуть не удивился.

— Если вас интересует моя точка зрения, — совершенно серьезно сказал он, — то скажу вам: я думаю, он пытался сделать ей предложение. Или, во всяком случае, как-то выяснить отношения. Ну а она ему, разумеется, отказала, причем, по-видимому, не в самой гуманной форме.

— Почему вы так решили? — изумился я.

— Трудно объяснить, — он хмыкнул. — Взгляд профессионала… Такой у него был вид — как перед прыжком в воду. Ну вот… Потом она тоже побегала за котом, со всеми вместе… Это значит — комната вообще стояла пустая, заходи — не хочу… Потом, когда ваши ушли, она села за стол и попросила чаю…

— Кто наливал? — быстро спросил я.

Он ухмыльнулся.

— Андрей, если не ошибаюсь. Налил — и сразу ушел. Но ведь мы все там сидели, Володя. А кстати, почему бы вам не попробовать обратиться… э-э… к профессионалам?

— Посмотрим… — неопределенно пробормотал я. — В свое время.

Заметим, что про принесенное для Ольги лекарство он пока не сказал ни слова. Я начал издалека:

— Знаете, что еще странно… Леля считает, что Ольга с самого начала не пила ее снотворное, а копила… А мне она говорила, что пьет и что от него голова дурная. Если она его пила, тогда откуда взялось столько снотворного в нужный момент? Кто-то с собой принес?

Глинка задумался.

— Вообще-то у меня есть больные… с суицидальной идеей… — уклончиво пробормотал он. — Они умеют все подготовить заранее, причем довольно хитро… Да что это я! — внезапно перебил он сам себя. — Чушь полнейшая! Ольга-то здесь при чем? Во-первых, она была абсолютно нормальна — не считать же отклонением любовные страсти! — а во-вторых, голову даю на отсечение, что она эти пилюли глотала. Я же видел, как она выглядела! Значит, кто-то принес… Может, случайно совпало — скажем, только что купил или что-нибудь такое…

Он выглядел озадаченным.

— Матвей говорит, — аккуратненько так начал я, — Ольга вам сказала тогда, за чаем: «Да выпью я, выпью вашу таблетку, доктор!»…

— Да? — Глинка неожиданно озверел — я впервые в жизни видел его в таком состоянии. — А больше он ничего не говорит? Про то, например, что я ей ответил?

— Не-ет… — растерянно пролепетал я.

— Очень жаль! Потому что я ответил: «И прекрасно! Только лучше не на ночь, а утром. Они бодрят». Это, видите ли, витамины. Хорошие витамины. Черт побери! Как вы думаете, молодой человек, — (все-таки не удержался!) — стал бы я при всем честном народе вручать ей отравленную пилюлю, а потом вдруг отсоветовать ее принимать?!