Второй выстрел
Шрифт:
— Нет, — решительно отказался я, совершенно потрясенный таким поворотом темы. — Выкрадывать я не умею. А выпросить… — не представляю, под каким соусом…
Он не стал настаивать.
— Ну и ладно. Это были последние холмсовские рефлексы. Так сказать, агония… Нет — так нет. Вернемся к письму, точнее — к конверту. Можете еще раз восстановить все, что было в тот день… в то утро, когда оно пришло?
Я снова завел свою шарманку: сидим за столом — приносят письмо — нет, не так: сначала разговор про Мёбиуса, потом — письмо, отец как будто смущается, прячет в карман, выходит из-за стола — я захожу в кабинет, он
Мышкин выглядел озадаченным.
— Напрашивается странная мысль, что в письме говорилось о каких-то анаграммах… Н-да…
— Как-то все это с ней связано, — тоскливо пробормотал я. — С Сонькой… И куда она могла подеваться? Нельзя ли, по крайней мере, хоть это выяснить?
— Это-то уж точно нельзя, — покачал головой Мышкин. — И тут злая воля как раз ни при чем. Нельзя же просто взять и объявить в розыск человека, который, по словам родственников, где-то отдыхает.
— Надо с Тимошей поговорить… попробовать еще раз, — подумал я вслух. — Он вообще шпион, а к Соньке у него особый интерес. Где она сейчас, он не знает — это правда. Но про лето наверняка знает побольше моего. Пожалуй, мне стоит…
— Нет, — решительно перебил Мышкин. — Вам — не стоит. Я, возможно, попробую сам… А у вас, Володя, теперь одна задача — думать.
— Думать? О чем думать? — растерянно переспросил я.
— Об анаграммах. О Мёбиусе. О газете. Дошла очередь и до газеты. Какую газету имела в виду Ольга?
Я сказал название.
— А число? Числа вы, конечно, не помните?
— Числа не помню, но там на первой странице — статья про асфомантов, а на последней — прогноз погоды. Называется: «После дождичка в четверг». Ладно, сейчас пойду в библиотеку…
— Не стоит, — сказал он. — Сегодня, к концу дня, забегу и брошу вам в почтовый ящик.
«Поезжай себе, Золушка, на бал, да не волнуйся — все будет сделано, — подумал я. — Может, это он так оправдывается?»
Вечером позвонил Гоша.
— Слушай, — начал он с места в карьер, почему-то шепотом, — это ты на меня мента напустил?
— Я никого не напускал, — отрезал я. — Просто пошел и рассказал все, что знаю.
— Ты же говорил: на свой страх и риск…
— Ну, говорил. А потом передумал. Да ты-то чего волнуешься? Тебе-то что?
— Мне-то? Мне-то ничего. Мне просто интересно. Ты его хорошо знаешь?
— Кого — его? — не понял я.
— Ну мента этого…
— Я не понимаю, Гоша, — разозлился я. — Какая тебе разница? Знаю — не знаю… Какое это имеет значение?
— Да я так… Его, говорят, погонят скоро… может быть…
— Кто это говорит?
— Тот, кто знает… Я спросил кого надо. Ты на него особенно не рассчитывай.
Во время этого дурацкого разговора у меня возникло ощущение, быстро превратившееся в уверенность, что он звонит не сам по себе, а по чьему-то заданию. Ну может, не по заданию, а по просьбе… Фигура «просителя» особых сомнений не вызывала. Ему не нравился мой союз с Мышкиным. Ну-ну…
— Ни на кого я не рассчитываю, — снова отрезал я. — Просто пошел в угрозыск и все рассказал. Это мне Андрей посоветовал, — с умыслом добавил я.
— Андрей? — переспросил он.
Я злорадно представил, как
— Ну да.
— A-а, понятно. Ну ладно… Звони, если что. Не пропадай.
Он поспешно свернул разговор — вероятно, торопился позвонить Андрею и спросить, зачем он дает разным людям противоречивые указания. Я повесил трубку, мысленно плюнул и спустился к почтовому ящику проверить, нет ли газеты. Она уже ждала меня в ящике — все, как было обещано. Я пошел к себе, закрыл дверь и принялся ее изучать.
Прочитав ее от начала до конца, я пришел к выводу, что загадочную информацию, обнаруженную Ольгой, следует искать только в статье про асфомантов — больше было просто негде. Я просидел над этой статьей, без преувеличения, часа два, прочитал ее раз двадцать подряд, изучил вдоль и поперек — только что не выучил наизусть. Почти выучил. Отгадка не давалась, не шла в руки. Не видел я решительно ничего такого, что могло бы иметь отношение к убийству моего отца. То есть нет, это я неправильно выразился. Отношение-то она как раз имела — все-таки речь шла об асфомантах. Я хочу сказать, что не мог найти ничего такого, что выводило бы на чей-то конкретный след. Вообще статья была такая… скорее, теоретическая. Рассуждения о природе терроризма, о том, чем «наши» террористы отличаются от прочих террористов, потом какая-то очередная муть насчет древнеримских корней названия — в общем, все в таком духе… Была там одна фраза… насчет того, что крайние левые легко находят общий язык с охранкой… Что-то мне в ней показалось… «А впрочем, что же? — подумал я. — Кто же этого не знает? Общее место…»
Короче, ничего я не добился. Между тем было совершенно очевидно, что я смотрю — и не вижу. Оставалось надеяться, что у Мышкина дела идут лучше, чем у меня.
ГЛАВА 15
Как выяснилось, и да, и нет. Газета поставила его в такой же тупик, как меня.
— Ужасно неприятное чувство, — пожаловался он, прямо-таки озвучивая мои мысли. — Знать, что в этой газете что-то есть и не знать, как это обнаружить. Тест на наблюдательность и профессиональную пригодность — в чистом виде. Ведь не могла же она вас мистифицировать!
Зато он сделал другое открытие, по каковому поводу мы и встретились на бульваре в совершенно неурочное время — в полвосьмого утра. А позвонил он мне, соответственно, еще раньше. Я кое-как оделся и выскочил из дому как ошпаренный, не сомневаясь, что он разгадал загадку газеты. Оказалось — другое.
— Пока я ковырялся с этой статьей, — сказал он, — у меня в голове все время вертелись анаграммы — то есть не сами анаграммы, а вопрос вашего отца. И вот… я сделал… э-э… открытие… Нелепое какое-то открытие… Если переставить буквы в слове «асфоманты», получится: «фантомасы». Вот вам и анаграмма.
Я вытаращил глаза.
— Это еще что такое? Что за чушь?!
— Не чушь, — Мышкин отрицательно покачал головой. — Это только выглядит как детские игры. Вы смотрели фильмы про Фантомаса, Володя?
Я кивнул.
— Они были очень популярны… во времена нашего детства. Ведь это пародия, Володя. Шутка. Пародия на ужас. И слово «фантом» тут же… Вы понимаете?
Я молчал, тупо уставившись на него.
— Так что же, вся эта организация — шутка? — продолжал Мышкин.
— Ничего себе шуточки… — пробормотал я.