Вторжение
Шрифт:
А сейчас почти запаниковал.
— Катапультируйся! Не жди, тебя сейчас добьют!
Десяток выпущенных в упор стомиллиметровых снарядов пережить сложно даже при наличии толкового щитовика и полноценной брони, а в случае с Виталиком просто невозможно. Вот только катапультироваться он не будет, не бросит соседа по кабине — такого же юного пацана.
Дать общую команду открыть огонь? Но стрельба и так не стихает. Те доли секунды что я потратил на размышления, Петрович использовал с толком, полностью выведя «Леопарда» из укрытия, открыл огонь из всех орудий по ближайшему ящеру.
Манёвр понятен, — переключить внимание
Решение пришло мгновенно. Если на почти не побитого «Леопарда» они не клюнут, значит надо предложить им нечто такое, от чего они не смогут отказаться.
С полдюжины красных индикаторов зажглись на панели, когда я перевёл накачку лазера в ускоренный режим. Штука действенная, но неприятная своими последствиями. Однако сейчас это неважно.
Стрелка индикатора зарядки стремительно полезла наверх, так же быстро повышая температуру в кабине. Какие-то мгновения, и жарко стало настолько, что глаза тут же залило потом. Наполовину ослепленный, я прищурился, вывел робота из укрытия, и уже не таясь, нажал на спуск.
Но ничего не произошло, кроме того что в ушах зажужжал зуммер тревоги, сообщая о невозможности стрельбы без последствий в виде критического перегрева.
— Отключай эту падлу! — взвыл я, обращаясь к Лисёнку, и так же щурясь, вновь попытался активировать лазер.
— Отключай!
Система защиты от критического перегрева срабатывает в тех случаях, когда выстрел однозначно приведёт к подрыву реактора, но сейчас подрыва быть не могло, а значит имела место какая-то техническая неполадка. Если верить ощущениям, орудия «Зевса» перезарядятся секунд через тридцать, поэтому действовать нужно уже сейчас.
Продолжая неуклюже двигаться навстречу ящерам, я пытался скомпенсировать поврежденную под коленным суставом гидравлику, и одновременно с этим не прекращал попыток открыть огонь.
«Отключил» — прошелестел Лисёнок, но не успел я среагировать, как из-под панели повалил густой чёрный дым, делая невозможной прицельную стрельбу.
Система пожаротушения ожидаемо не сработала, поэтому, наклонившись вбок, нащупал корпус последнего оставшегося огнетушителя, и как смог, распылил его куда-то под панель.
Видимости ноль, нормального слияния с демоном нет, но стрелять надо, поэтому, с трудом различая силуэт чужой машины, прицелился, и нажал на спуск.
Сработало. И даже попал. Не знаю что повлияло, но одновременно с выстрелом завыла ожившая вытяжка, позволившая наконец-то полноценно вздохнуть.
Вздохнуть, и замереть, затаив дыхание, глядя как оба чужих робота разворачиваются в мою сторону.
Ну что же, получилось. Теперь главное не свалиться после первой же атаки, иначе всё зря, добив меня, они продолжат заниматься Котом.
Заворожено глядя как почти довернувшийся «Вандал» поднимает руки со встроенными в них огромными пушками, ощутил неприятное покалывание в затылке. Остатки брони — одно название, поэтому щит, теперь всё зависит только от щита. Силы у меня есть, надо лишь приложить их правильно. Состояние машины они видят, сопротивление серьёзное ожидают врядли, поэтому стрелять будут на добивание. Выберут наиболее незащищенное место, и ударят. Мне же нужно просто угадать куда именно будут бить, и приложить всё энергию на защиту этой точки.
Ноги? —
Казалось бы — какие-то секунды, однако мне они показались вечностью.
Первым открыл огонь «Вандал», выстрелив туда куда я и предполагал, но щит не пробил. Однако сразу за ним, с разницей буквально в пару секунд, добавил «Зевс», и добился бы успеха, если бы в тот же момент по нему не прилетел рой выпущенных из-за забора ракет. Урона особого они не нанесли, но прицел сбили, и большая часть очереди ушла в шпиль за моей спиной.
Ну вот, какое-то время выиграл, теперь всё зависит от того как скоро Виталик сможет «оживить» робота. Пока Пересвет на ногах, Кот ящерам не интересен, им хочется забрать с собой цель пожирнее. А то что участь их предопределена, они знают, не могут не знать. Ведь как бы там ни было, каким бы не был их технологический перевес, инициатива на нашей стороне. Даже если им удастся подбить или уничтожить половину наших машин, оставшиеся всё равно доведут дело до конца. Подмогу ждать бессмысленно, — не успеют при любом раскладе, и единственное что даст им шанс выжить — немедленное катапультирование. Будь я на их месте, добил бы «Пересвета», и не мешкая, нажал бы клавишу катапульты.
По-хорошему, мне бы тоже катапультироваться, сил почти нет, слаженную атаку пары штурмовиков я не отобью совершенно точно, и как выкрутиться из ситуации, ума не приложу. Приказать парням чтобы отвлекли на себя? Рискнуть кем-то ещё? Вообще это была та сторона командирской роли которая мне никогда не нравилась. Ладно здесь только меня касается, выкручусь, а ведь бывает что приходится выбирать между другими людьми, зная что любое решение которое будет принято, окончится чьей-то смертью.
Дым в кабине почти рассеялся, но дышать всё ещё было трудно. Закашлявшись, перевёл ползунок накачки в положение «ускоренная». Выстрелю, и сразу катапультируюсь, повезёт, добью «Зевса». Только подумал, как из динамиков донёсся знакомый рёв, и поднимая огромные тучи пара яркой реактивной струей, за спиной у неприятельских штурмовиков приземлился «Удар». В любой другой ситуации, не противник наглухо бронированным ящерам, но вот со спины появлялся шанс. Теперь, главное, не промазать. И Семенов не промазал. Попал чётко в нижнюю часть затылка, самое уязвимое место этой машины. Взрывом подбросило в воздух ошметки металла, голова «Зевса» неестественно съехала на грудь, а сам робот зашатался, и сделав еще один неуверенный шаг, рухнул на снег.
Стоя на мостике, Байер окончательно окоченел, но в кабину не возвращался, боясь что станция примет это за неповиновение. Всё лучше чем вот так — думал он, глядя на безумную атаку штурмовиков. Видимо слишком много кислоты сожрали, — другого объяснения у него не было. Он хоть и знал обоих водителей, но только так, шапочно. За пультом «Палача» офицер Вайт из последнего пополнения, а второй машиной рулит молодой Конти, только в этом году получивший нашивки пилота. Ни про одного, ни про другого Байер не мог сказать ничего особенного, такие же как все, разве что Конти высоченный как каланча, да со шрамом через всю морду. Поговаривали что это его папаша родной так в детстве пометил, чтобы в яслях не перепутать, но Байер в это не верил, слишком фантастичной ему эта версия казалась.