Вторжение
Шрифт:
— Ваше императорское высочество, — прошептал он, зашевелившись.
— Лежать… смирно! — улыбнувшись, приказал я.
— Слушаюсь.
— Как же ты выбрался?
— Матросам спасибо. Без них пропал бы.
— Выздоравливай Константин Петрович. У нас тут такие дела разворачиваются. Без тебя никак не управиться.
— Постараюсь…
После этого посещение прошло скомкано. Спешно прибывшее начальство принялось суетиться, потом пыталось что-то доложить, но я уже не слушал, предложив обо всех надобностях сообщить письменно через адъютанта.
— Заботьтесь, как следует о пациентах, господа.
— Все будет исполнено в точности, ваше высочество! Не желаете ли посетить иных раненых?
— Непременно, но в другой раз. Сейчас, не располагаю временем.
— Очень жаль. Господа офицеры так надеялись…
— Передай их благородиям, — принюхался я к исходившим из палаты запахам, — что пить портвейн в такую рань — изрядная пошлость!
Говоря, что занят, я ничуть не лукавил. Количество проблем во флоте, армии и готовящемся к осаде городе было столько, что иной раз казалось, им не будет конца. Одно цеплялось за другое и, разрастаясь как катящийся под гору снежный ком, они грозили погрести под собой и меня и вверенные моему командованию силы. И если заботы о моряках и Севастополе можно было разделить с Корниловым и другими адмиралами, то дела на сухопутном фронте требовали моего личного участия. Поэтому, сразу после госпиталя, пришлось отправиться к войскам, чтобы убедиться все ли идет по плану?
Увы, как бы мы ни старались, успеть все, что было задумано, у нас не получилось. Задерживались подкрепления, не успевали доставить из Севастополя всю дополнительную артиллерию, так и не возвели все намеченные укрепления…
С другой стороны, сильно подозреваю, что занятые русскими войсками позиции у Альмы сильно отличаются от тех, которые были в известной мне истории. На обеих флангах устроены редуты, между ними на господствующих высотах предполагалось возвести линию более легких люнетов, из которых вполне готова примерно треть, еще столько же находится в стадии строительства, а к остальным даже не приступали.
Недурно устроены и батареи для морских пушек. Беда лишь в том, что большая часть предназначенных для них орудий еще в пути. Что же касается сухопутной артиллерии, тут все гораздо печальней. Командиры и начальники, кажется, не очень-то понимают значение полевой фортификации. В особенности необходимость обустройства надежных укрытий для артиллерийских парков. Иногда мне кажется, что они вовсе не собираются «стоять насмерть» или «драться, не щадя живота», а как раз напротив, рассчитывают, после нескольких залпов сняться с позиций и спасать вверенное им казенное имущество.
Тем не менее, дело двигалось. Удалось полностью расчистить предполье — территорию на «вражеском» берегу, вырубив полностью все насаждения, включая сады и виноградники. Кроме того, разобрали все имеющиеся строения, утащив все что только возможно на свою сторону. Особенно ценным приобретением была древесина. То, что получше, шло на строительство укреплений, остальное использовалось в качестве топлива для приготовления пищи.
Все эти меры, разумеется, не слишком нравились местным татарам. Не обошлось даже без эксцессов, когда хозяева наотрез отказывались выселяться их своих домов, и даже пытались помешать
Вот тогда и произошел, один весьма примечательный случай. В тот день мы с князем объезжали позиции, обратив особое внимание на правый фланг. Меншиков по-прежнему был уверен, что союзники постараются его обойти, и помешать этому будет нечем. Доводы же о том, что англо-французы не станут отрываться от берега и нашем безусловном превосходстве в коннице отметались им на корню.
В этот момент к нам приблизилась довольно живописная кавалькада, большую часть которой составляли богато одетые татары. Главным у них, впрочем, оказался человек вполне европейском платье. Наша охрана, разумеется, преградила им путь, на что те принялись громко возмущаться и вскоре привлекли к себе внимание.
— Это еще что за клоуны? — невольно вырвалось у меня.
— Не имею чести их знать, — нервно дернул плечами Меншиков, что означало у него крайнюю степень раздражительности.
— Юшков, узнай, какого черта им нужно? — велел я адъютанту.
Через минуту выяснилось, что цивильно одетый господин является ни много ни мало, местным князем, а его спутники не то родственники, не то слуги.
— И что ему угодно? — озадачено поинтересовался я.
— Мне угодно, — закричал тот, нисколько не стесняясь присутствием двух генералов, — спасти от расхищения вашими бандитами мою собственность!
— Что?!
В общем как оказалось, большая часть местных угодий, принадлежала именно ему, а местные жители их всего лишь арендовали. Кроме того, его собственностью оказались и здешние луга, которые якобы потравили наши казаки.
— Я рассчитывал заработать на сене не менее сорока тысяч рублей! — заявил пострадавший и требую немедленно выплатить мне все причитающееся!
— Ничем не можем помочь, — поджал губы светлейший. — Ваше имущество пострадало в результате военных действий. Вот когда они закончатся, тогда и сможете обратиться на высочайшее имя с прошением о возмещении ущерба.
— Я прикажу своим людям гнать ваших солдат как собак со своей земли! — закричал рассерженный потомок монголо-татар.
— Полегче на поворотах, любезный! — пришлось вмешаться мне.
Ответом мне было какое-то ругательство на местном наречии.
— Что он сказал?!
Ответом было красноречивое молчание. Возможно, что среди моих спутников не было знатоков татарского языка, а быть может, они просто не решались перевести точный смысл его слов.
— Кажись, по матушке послал! — буркнул оказавшийся рядом Воробьев, незаметно поправляя кобуру револьвера.
— Кто ты таков?
— Я крымский дворянин и помещик Адгли-Али-Мурза Ногаев! — с непередаваемым превосходством в голосе сообщил мне проситель.
— А я великий князь Константин!
— Э…– сдулся никак не ожидавший подобной встречи нахал.
— Вот что, милейший. Как мне доложили, твои люди осмелились противодействовать нашим войскам. Если такое повторится еще хотя бы раз, вина будет на тебе. Это понятно?
— Но это неслыханно!
— Я задал вопрос!
— Да, ваше императорское высочество.