Вторжение
Шрифт:
К слову сказать, кормили матросов гораздо лучше, чем солдат. Даже каша и та в основном из гречки или пшена, а не овса с ячменем, как у пехоты. Кроме того горох. Мясо даже в плаваниях нередко свежее, для чего на кораблях были устроены целые загоны для скота, хотя солонина конечно чаще. И что немаловажно водка. Можно на этот счет, конечно, иронизировать, но для пищеварения в условиях ограниченной подвижность и не самой здоровой пищи самое то!
А ведь количество войск в Крыму очень скоро возрастет как минимум в полтора, а то и два раза. Плюс начнется осенняя распутица и возможности подвозить продовольствие и огнеприпасы сократятся.
Путей решения сложившейся ситуации, на мой взгляд, имелось два. Первый лежал на поверхности — свезти пока есть такая возможность в Севастополь все доступные продукты с длительным сроком хранения. Пусть это будут сухари, солонина, квашеная капуста или зерно с крупой, не важно. Голод не тетка, когда есть нечего и перловка — деликатес!
Второй казался более трудным, хотя и перспективным. Отладить логистику так, чтобы иметь возможность не прерывать поставки. И вот тут имелись определенные затруднения. Если союзникам для доставки грузов было достаточно кораблей и портовых мощностей, то нам необходимо все везти из Центральной России на волах по бескрайним, черт бы их подрал, степям Таврической губернии. А что если…
В принципе, водные пути могут быть и внутренними, то есть речными. Дон вполне судоходен, а Азовское море мы контролируем. По крайней мере, пока. Дальше начинались проблемы, ибо имея преимущество в кораблях, союзникам ничего не стоило заблокировать морской путь из Керченского пролива в Севастополь, особенно если они займут Балаклаву. Но даже если дальше везти только на подводах сухопутное плечо сокращалось до относительно вменяемых величин. В общем, над этим следовало подумать.
И в первую очередь озаботиться укреплением пролива, что будет совсем не просто. Дело в том, что ваш покорный слуга и без того обобрал начальствующего там генерала Хомутова. Во-первых, приказал перекинуть все возможные войска, клятвенно заверив почтеннейшего Михаила Григорьевича, что в ближайшее время турки просто не смогут выделить сколько-нибудь значительных сил, для захвата какого-либо города на восточном побережье полуострова. Так что за Феодосию или Судак можно быть совершенно спокойным.
В ответ на это генерал, занимавший помимо всего прочего пост наказного атамана Донского войска, передал нам практически все имевшиеся у него силы. Почти всю артиллерию, два Донских казачьих, Московский и половина Бутырского пехотных полков, а также четыре пеших батальона казаков-черноморцев.
Во-вторых, потребовал оказать все возможное содействие для скорейшего прибытия моей бригады Морской пехоты. Тот вроде проникся и обещал нанять лошадей и повозки, которые… ему никто не вернет! Ибо здесь в Севастополе они нужнее. Интересно, что он подумает, когда я прикажу ему спешно укреплять Керчь с Таманью?
— Хорошие новости, Константин Николаевич, — отвлек меня Юшков.
— Лихачев прибыл? — подскочил, обрадовавшись, что, наконец, появилась моя бригада.
— Нет, — немного растерялся адъютант. — Галенко нашелся!
— Какой еще Галенко! — раздраженно спросил я и тут же вспомнил.
— Погоди-ка, ты про командира брандера?!
— Точно. Живой, а ведь мы его уже почти похоронили!
— Говори за себя. Где он?
— В госпитале. Слаб очень…
— А как добрался?
— Матросы на себе вынесли.
— Почему сразу не доложили?
— Нижних
— Ну, дела… Поехали к нему. Заодно и посмотрим, как там с госпиталями у нас обстоит.
— Отчет я подготовил, он у вас в папке лежит.
— Вот по пути и прочитаю.
Как скоро выяснилась, ситуация с медициной в Крыму сложилась самая безрадостная. Светлейший князь не интересовался этой темой вообще, пустив все на самотек с соответствующим результатом. Числящиеся при армии военные госпитали могли вместить ровным счетом 2325 человек. Проходящие по морскому ведомству добавляли к этому числу еще 1800 койко-мест. Перевязочного материала при известной экономии должно было хватить на шесть тысяч раненых, носилок же не имелось вовсе…
Следовательно, большая часть раненных останется на поле боя и пополнит собой списки безвозвратных потерь. Как это скажется на моральном состоянии защитников, не хочется даже думать, а потому нужно срочно что-то предпринять при обычном для нынешней ситуации дефиците ресурсов и времени.
Что можно сделать? Для начала найти помещения для новых госпиталей. В принципе подойдут любые присутственные места, вроде городских библиотек, гимназий, а также оставленных обывателями зданий, да хоть того же Дома Благородного собрания (он же дом флагманов и капитанов). Далее кровати. Часть, по крайней мере, я на это надеюсь, пожертвуют местные жители. Остальным, тут уж ничего не попишешь, придется довольствоваться нарами. Которые, к слову, еще нужно сколотить, для чего нужны доски, гвозди и рабочие руки.
Тюфяки опять же у населения, также сгодятся и подвесные матросские койки со старых кораблей и складов морских экипажей. Перевязочные материалы… вместо ваты сейчас используют корпию, которую усердно щипают на своих посиделках дамы высшего света. На какое-то время этого хватит. Что касается бинтов, надо скупить или конфисковать у местных торговцев всю подходящую для этих целей ткань…
Младший персонал вроде санитаров наберем из нестроевых и слабосильных, а сестрами милосердия станут жены и дочери военных. Например, та же Дуняша.
Ну вот опять вспомнил, как говорится, голодной куме и х… хлеб на уме!
К счастью, мы уже приехали и мысль о том, как мило будет выглядеть дочь хозяина в костюме медсестры, испарилась сама собой. Внутри госпиталя было относительно тихо. Выздоравливающие из числа господ офицеров собравшиеся в одной из палат нещадно дымили, резались в карты и, кажется, выпивали. Раненных оказалось относительно немного и главным образом из числа участников давешнего сражения с английским флотом.
— Милейший, не подскажешь, где Голенко? — спросил я у имевшего неосторожность расслабиться щеголеватого фельдшера.
— Ва-ваше превос… сиятель… императорское высочество! — пролепетал тот, разом позабыв про миловидную санитарку, с которой только что любезничал.
— Позвольте мне, — усмехнулся Юшков и взял переговоры на себя. — Говори, скотина, в какой палате лейтенант Голенко? Привезли вчера вечером…
— На втором этаже, ваше благородие! — опомнившись, отрапортовал тот. — Дозвольте я провожу…
Выглядел лейтенант, прямо скажем, не очень. Худой, огромные усы торчат моржовыми клыками, лицо небритое с короткой жесткой щетиной и черными кругами под воспаленными глазами. Но меня узнал, что внушает определенный оптимизм.