Вторжение
Шрифт:
— А у вас как, по-корабельному чарку дают, али как в пехоте? — отсмеявшись вместе со всеми, спросил Воробьев. [6]
— Как флотским, конечно! Вон видал, бочки стоят. Перед обедом, стало быть, причастимся!
— Неправильно так-то.
— Это еще почему? — возмутились друзья.
— Так ведь в бою и убить могут, — пояснил тот. — Чего ж добру пропадать? Наливать надо опосля, а если кто преставился, так и делить его порцию на всех, чтобы, значит, помянули…
— Смирно! — прервал веселье нахмурившийся
— Здорово, братцы! — поприветствовал я моряков.
— Здравия желаем вашему императорскому высочеству! — дружно гаркнули они.
— Ну что, молодцы, побьем сегодня супостата?
— Отчего же не побить. Чай не в первый раз!
— Вот и славно…
— Рады стараться!
— А Ваське не верьте, — добавил я, уже устроившись в седле, — как пил сукин сын, так и пьет!
— Ха-ха-ха, — снова разнеслось над бивуаком.
[1] В нашей истории Сражение на Альме произошло 8 сентября по ст.ст.
[2] За «предерзостные» стихи и высмеивание высоких особ Д. В. Давыдова перевели из гвардии в Белорусский гусарский полк в 1804 году. А история с лишением генеральства случилась в 1815.
[3] В нашей истории командование кавалерией также поручили Кирьякову. С тем же самым результатом.
[4] Полотняник — укороченный и упрощенный вицмундир из простой белой ткани. Предшественник кителя.
[5] 5-й и 6-й резервные батальоны. Основная же часть Белостокского пехотного полка находилась в Кавказской армии.
[6] Морякам во время плавания чарка (160гр.) полагалась пять раз в неделю. В сухопутных войсках во время боевых действий только трижды.
Глава 15
Отправляясь на встречу с Меншиковым, я, как ни странно, довольно слабо представлял, где его можно найти? Дело в том, что дражайший Александр Сергеевич оставался верным себе и вероятно потому так и не озаботился созданием собственного штаба, а соответственно не имел надобности в командном пункте. При описании занятых нашими войсками позиций, я часто говорил о ее центре, но на самом деле такового можно сказать и не было. Левым флангом командовал ваш покорный слуга, правый возглавлял бывший губернатор Западной Сибири князь Горчаков, а между ними была только дорога на Севастополь. Вот к нему я и направился.
Петр Дмитриевич, приходившийся старшим братом главнокомандующему Дунайской армией, был что называется, человеком неоднозначным. В молодости служил на Кавказе, где проявил себя храбрым офицером. В Сибири запомнился переносом столицы из Тобольска в Омск и непозволительной связью с женой директора кадетского корпуса, а также тем, что препятствовал переселению государственных крестьян из Центральной России. Назначенная государем ревизия выявила многочисленные злоупотребления и
Вот у него-то как раз таки имелся полноценный штаб во главе с полковником генштабистом Исаковым, с которым мы были шапочно знакомы еще, когда тот служил в Кронштадте.
Отправившись к соседям, я рассчитывал, что встречу там Меншикова и не ошибся. Светлейший сидел в раскладном кресле и пил кофе.
— Сиди-сиди, Александр Сергеевич, — помахал рукой пытавшемуся подняться генералу. — Как обстановка?
— Все хорошо, Константин Николаевич. Англичане пытались устроить рекогносцировку, но Кирьяков загнал их назад в лагерь.
— Прекрасная новость.
— Это еще не все. Веймарские гусары при этом захватили французского офицера. Судя по его словам, положение союзников самое незавидное. Припасов мало, больных напротив весьма много, а принявший командование французами генерал Канробер имеет серьезные разногласия с лордом Рагланом.
— При эдаких условиях верх им не одержать! — вставил присутствующий здесь же Горчаков.
— Шапками закидаем, каторжников! — снова выдал свою коронную фразу необычно румяный Кирьяков.
Тогда я еще не знал о его пагубном пристрастии и подумал, что тот, вероятно, лично водил гусар в атаку, отчего его лицо и покраснело…
Вообще, атмосфера вокруг была можно сказать праздничная. Несмотря на то, что большинство полковых командиров отправили свои оркестры в тыл, в сторону Качи, рядом со ставкой находились музыканты и песельники Тарутинского полка.
Жизни тот один достоин,
Кто на смерть всегда готов,
Православный русский воин,
Не считая, бьет врагов.
Что французы, англичане?
Что турецкий глупый строй?
Выходите, бусурмане,
Вызываем вас на бой!
Хорошо поставленными голосами выводили они.
— Любопытные песнопения, — заметил я.
— Петр Дмитриевич сам сочинил, — пояснил услышавший меня Исаков.
— Так он еще и пиит?
— Увы, — одними уголками губ улыбнулся полковник.
Было уже около 11 утра, когда спешно прибывший ординарец сообщил, что во французской части вражеского лагеря происходит какое-то движение.
— Давно?
— С самого утра суетятся, — доложил посланец.
— А что англичане? — заинтересовался Меншиков.
— У тех все тихо.
— Тогда и нам беспокоиться не о чем, — беспечно отозвался светлейший.
— В самом деле?
— Поверьте моему опыту, Константин Николаевич, — усмехнулся князь. — Сегодня ничего серьезного не будет. Но даже если произойдет какая-нибудь мелкая стычка, мы в любом случае успеем отобедать. Не желаете?
— Пожалуй, я откажусь.
— Нет аппетита?