Вводное слово в искусство перевода

Дановский Николай Фадеевич

Совершенно правильно отмечает К. Калочай, что ассонанс базируется на фонетических законах. К нему легко может привыкнуть и тот, в чьем национальном языке они отсутствуют. Созданию впечатления повтора содействует некоторое ослабление слуховой памяти, поскольку между ассонансами произносятся стихи, вызывающие это ослабление. Ведь ассонансы не следуют непосредственно один за другим, а их разделяют более или менее длинные промежуточные стихи, и внимание сосредотачивается на смысле, звучание первого ассонанса оставляет по себе уже размытый след в памяти. Поэтому небольшое смещение в звуковом ряде вполне удовлетворяет чувство ожидания рифмы.

Для эсперанто ассонанс имеет особый смысл. Вследствие полной регламентированности гласных звуков в качестве грамматических «дискриминаторов» частей речи, чистая рифма в эсперанто возможна лишь строго у одинаковых частей речи (kordo — bordo; bona — dona; veli — seli; mete — pete).

Поэтому только ассонанс дает возможность «псевдорифмовать» различные части речи.

К. Калочай, перечисляя различные виды ассонансов, начинает с псевдоассонансов, в которых требуется лишь совпадание гласных (forte — bone; arde — tamen; veni — sendis; klingo — iros).

Следующая категория «грубых ассонансов», в которых такие две гласные еще получают окружение в виде нескольких согласных (arbo — pa^stos; morto — tondros).

Далее следуют «звонкие ассонансы», в которых на конце одинаковые гласные (granda — vasta; vidas — timas; nek pli — nek mi; por mi — sondi).

Далее следуют «мягкие ассонансы», в которых звучание компонентов пары сильнее сближается (tago — knabo; pa^go — ka^so; truo — brulo).

И завершает классификацию «комбинированный ассонанс», в котором наибольшее звуковое подобие достигается наличием нескольких близко звучащих согласных (cindro — fingro; son^go — for^go; bapto — lakto).

В особую категорию он выделяет созвучие, пришедшее из Франции, — «агордо», что является по приведенной выше классификации «диссонансной» рифмой, а также особый вид рифмы, пришедший из России, который он называет «коренная рифма» или «рифма-недоносок» (например, bela — an^geloj). По сравнению со всеми категориями ассонансов классфикации К. Калочая этот тип, естественно, в большей мере создает впечатление повтора звукоряда. Но К. Калочай смотрит на этот тип ассонанса (рифмы) с недоверием. Он пишет:

«Такие „рифмы-спотыки“ в особенности часто встречаются у русских поэтов. Для меня эти рифмы являются абсолютно неузнаваемыми. На слух я их вообще не воспринимаю, а при чтении я должен выискивать их присутствие теоретически».

Что можно по этому поводу сказать? Разные люди воспринимают музыкальность по-различному. И нельзя возводить свои индивидуальные восприятия в поэтический канон. Одним не нравится одно, другим другое. Почему именно этот тип ассонансов (чрезвычайно распространенный в русской поэзии) оказывается немузыкальным, а «arde — tamen» — музыкальным, остается на совести К. Калочая. В эсперанто идет освоение поэтических сокровищ разных культур. И наравне с венгерскими ассонансами(veni — sendis или klingo — iros), которые для славянского уха совершенно никакой музыкальностью не обладают, необходимо принять и французские диссонансные рифмы, и венгерские ассонансы, и русские ассонансы, которые обладают не меньшей музыкальностью.

А если взять весь широкий диапазон поэтических форм от верлибра и пройти через лирическую прозу, стихотворения в прозе, белые стихи с их полным отсутствием рифм и ассонансов, а есть лишь тропы и ритм, и наконец достичь области традиционной рифмованной поэзии (через английскую поэзию с ее размытой рифмой, латышскую, где рифма вообще редкая гостья), через ассонансную поэзию, то для эсперанто, по-видимому, «рифма-недоносок» зазвучит совершенно, если само стихотворение будет произведением искусства. Можно вполне назвать то, что называет К. Калочай «рифмой-недоноском», — русским ассонансом и учесть при этом, что эта форма дает широкий простор для ассонансных сочетаний различных частей речи в повторяющемся звукоряде, что, по-видимому, очень существенно для эсперанто.

В заключение приводим несколько примеров переводов русской поэзии.

Девушка из Сполето

Строен твой стан, как церковные свечи. Взор твой — мечами пронзающий взор. Дева, не жду ослепительной встречи — Дай, как монаху, взойти на костер! Счастья не требую. Ласки не надо. Лаской ли грубой тебя оскорблю? Лишь, как художник, смотрю за ограду, Где ты срываешь цветы, — и люблю! Мимо, всё мимо — ты ветром гонима — Солнцем палима — Мария! Позволь Взору — прозреть над тобой херувима, Сердцу — изведать сладчайшую боль! Тихо

я в тёмные кудри вплетаю Тайных стихов драгоценный алмаз. Жадно влюбленное сердце бросаю В тёмный источник сияющих глаз. (А. Блок)

Knabino el Spoleto [1]

Sveltas vi kiel pre^geja kandelo, Glave trapikas min via rigard'. Kara, renkont' kun vi estus fabelo — Sendu min autodafeon pro ard'. Mi ne postulas kareson, feli^con. ^Cu mi ofendu vin per la kares'? Arte kontemplas nur tra la latison Plukon, kaj amas vin ^gis sinforges'! Preter, forpreter vin pelas la vento… Sunbrunigita, permesu, Mari'! Al la kerub' malblindi^gi momente. Dol^ca dolor' sagu koron ^gis kri'! Softe brunbuklojn mi plektas konfide Kun kriptaj versoj — juvel-diamant'. Mi aman koron for^jetas avide Al sombra font' de okulobrilant'. (A. Blok)

[1]

«Fonto» №10, Julio 1981, p.9

Осенние размышления

Ты, осень, всё сместила и сломала — Так много красок и так света мало, Так дни укоротились, так длинны Глухие ночи в седине луны. Чем мы перед природой виноваты, Что шлет туман, подобье серой ваты, — Что ветер сыр, что холодна вода, И нет за то ни спроса, ни суда! Напрасны сетованья и вопросы — То облик правды, голос чистой прозы, И никаким идиллиям вовек Не одержать над этой явью верх. И всё же в стылость, сырость, серость, слякоть Не позволяй душе скисать и плакать, И верь, — за мглой и снежной белизной Блеснёт ручей, разбуженный весной. Ведь это также внутренняя правда Рассвета, леса, поля, луга, сада, Покинувшего рощу соловья. А значит — вместе с ними и твоя. (Николай Грибачёв)

Autuna medito

Autuno! Rompas ^cion vi, transmetas — Koloroj buntas, sed la lumo etas, Mallongas tagoj, nigras nokta long', Obtuza sub livida luna blond'. ^Cu de l' natur' ni estas kulpigataj, Ke ^gi nebulojn sendas grizavatajn, — Ke vent' humidas kaj malvarmas akv', Neniu respondecas pri la akt'! Enketi kaj lamenti plene vanas — Honesta proz' ^gi estas, vo^c' veranas, Kaj ajna idilio en final' Senpovas antau tiu ^ci real'. Sed dum malvarmo, ^slimo, kot', malseko Ne lasu ^gemi vin en feblo-eko Kaj kredu, post ne^gblank', tenebra temp' Ekbrilos roj', vekita de printemp'. Ja estas same ^gi la vero ena De herb', arbar', auroro kaj ^gardeno, De bosk' fluginta ur^ge najtingal', Kaj sekve via en eventual'. (Nikolaj Griba^cov)