Вы (влюбитесь) пожалеете, господин Хантли!
Шрифт:
— Вряд ли с вами согласны в редакции, — также тихо ответила я, намекая, что газеты как раз предпочитают раздувать из мухи слона.
— Это правда. Мало кто умеет грамотно работать со словом. — Хантли склонился ещё ближе. Мы уже почти соприкасались лбами, а я чувствовала себя, как в детстве, когда сидела в кустах в засаде и обсуждала с соседскими мальчишками план захвата штаба противника. — Рассказать, как это работает?
Я только кивнула, а внутри всё замерло, как будто сейчас поведают как минимум императорский секрет, а не про написание газетных статей.
— Читателя
Внезапно моя рука оказалась в руке Эрнета. Он сжал ладонь и провёл большим пальцем там, где носят помолвочные кольца. Сердце застучало ещё быстрее, мурашки пробежали по коже, а внутри разлилось тепло. Мне потребовалось несколько секунд, чтобы прийти в себя.
— А вы интриган, господин Хантли. Буду осторожнее. — Я забрала руку и даже спрятала её под стол. — Столичные привычки?
— О, вы знаете, что я из Брейвиля. Тоже собирали обо мне сведения? — Хантли улыбнулся, а я прикусила язык. Впрочем, смысла скрывать не было — я действительно расспрашивала людей.
— Это всем известные факты. Даже плотники знают, как вы оказались в Рейвенхилле. Но я могу что-нибудь к этому добавить, если только вы дадите мне посмотреть в ваше прошлое.
— Смотрите. — Он только пожал плечами. — О моём прошлом широко известно из всевозможных газет. И вряд ли оно прошло мимо вас.
Это было правдой, но я всё равно рассчитывала увидеть что-то не столь известное.
— Тогда мне нужна ваша рука.
Я привычно выставила ладонь, ожидая, когда Хантли вложит в неё свою. С любым другим клиентом это не вызвало бы никакого трепета, но сейчас меня разобрала дрожь, словно это было не гадание, а «действие личного характера». Или как будто я и правда пыталась его обмануть.
— Вы почти всю жизнь прожили в столице…
Я провела пальцем по мужской ладони, пытаясь найти ниточку, ведущую в прошлое. Все линии были едва заметны, и мне приходилось прикладывать большие усилия, чтобы увидеть что-то из жизни Эрнета. Будущее так вообще не просматривалось — нити просто обрывались в воздухе. Если бы я не знала, что дело в «действиях личного характера», то решила бы, что клиента ждёт скоропостижная смерть прямо на сеансе гадания.
— Но с краткосрочными визитами вы объездили всю страну и даже были за её пределами.
— Всё так, Амелия. Я же говорил вам, что занимался расследованиями по всей стране.
— Вы ездили и раньше. В юности…
— Как и все другие отпрыски аристократических фамилий. Вы тоже сегодня меня ничем не удивили. — Эрнет наклонился ближе, а я отпустила его ладонь и отодвинулась. — Через несколько дней я расскажу о вашей семье.
— Я и так всё знаю о своей семье…
— А вдруг в этот раз мне всё-таки удастся вас удивить?
— Попробуйте.
— Тогда до встречи через несколько дней. Мне надо будет отлучиться по делам, но насчёт мэра можете не волноваться. Я попросил присмотреть за вами нескольких знакомых, и Джейк теперь будет работать
— Я сама могу решить свои проблемы. — Возражала я не так чтобы уверенно и скорее из недовольства, что десятилетнего мальчишку посчитали более способным к разумным действиям, чем меня.
— Не сомневаюсь, но в случае необходимости обращайтесь к Эдварду Осборну, который был наблюдателем на эксперименте. Это мой хороший друг из столицы, и на него совершенно точно не сможет оказать влияние Гудис Панс.
Я вспомнила темноглазого ловчего мрака и поёжилась. Уж лучше пусть Джейк к нему идёт в самом деле, у меня настолько большие проблемы в жизни вряд ли появятся.
И я была уверена в собственной безопасности, пока в одно воскресное утро ко мне в дом не вломились незваные гости через тайный ход. Но до этого события было ещё далеко, и я не могла предположить ничего подобного.
Глава 33
Завтраки в одиночестве после отъезда Хантли не шли мне на пользу. Или, наоборот, шли и помогали в осознании простых истин? Внезапно оказалось, что в Рейвенхилле, до меня по-настоящему никому нет дела, хотя салон стал самым посещаемым в городе, и я принимала каждый день десятки людей.
В Фаренли мне хотелось насыщенной жизни большого города, но добившись её, я почему-то оказалась не рада. Уезжая из дома, я хотела приносить пользу, предотвращать трагедии, направлять к счастью, давать подсказки и наблюдать, как, следуя замыслу Ошура, люди получают шанс исполнить свою мечту. А сейчас внезапно поняла, что этого мало.
В провинциальном городке гадалке сложно проявить себя в полной мере. Во-первых, все мы там друг друга знали и густо переплели нити своих жизней, а значит, и заглянуть достаточно далеко для толкового предсказания не получалось, а во-вторых, мало кто там воспринимал меня серьёзно и действительно спрашивал совета.
К концу первого года работы в Фаренли я поняла, почему все предсказатели держатся обособленно и живут затворниками. Нет, это было вовсе не потому, что им мешала мирская суета, как думало большинство людей. Просто «действия личного характера» сильно ограничивали возможности, и только обрубив привязанности, мы проявляли себя в полной мере. Но я никогда не любила одиночество. Жизнь отшельницы была настолько же ужасна, как и отказ от дара, который всё рос и рос и требовал размаха, которого в родном городе я просто не могла ему дать.
— Нагадай себе хорошего мужа, Амелия, — советовал отец. — Потом найдёшь другое занятие по душе, а может, будешь счастлива, занимаясь семьёй.
Сам он работал инженером и говорил, что дело это ещё лучше позволяет судить о будущем, чем предсказания. Но иногда я ловила в его взгляде сожаление о произошедшем — ведь, хоть раз почувствовав себя проводником воли бога, хоть раз оказав реальную помощь человеку, ты уже совсем иначе смотришь на жизнь и своё место в мире. Отец жалел. Изредка и недолго, но жалел, а ведь его дар был гораздо меньше моего. И насколько же сильнее была бы моя скорбь, если бы я послушалась его совета.