Выбирая свою историю."Развилки" на пути России: от Рюриковичей до олигархов

Соколов Никита

С другой стороны, партия усваивает главные принципы экстре­мистов нечаевского типа.

§ 9. Цель оправдывает средства.

Примечание. Исключая тех случаев, когда употребленные средства могут подрывать авторитет организации (Устав общества <3емля и воля». Дополненная редакция 1876 г.).

Задачи партии подразделялись на две большие части. Во-первых, партия стремилась «помочь организоваться элементам недовольства в народе и слиться с существующими уже народными организациями революционного характера, агитацией же усилить интенсивность это­го недовольства». Для чего предполагалось «организация уже готовых революционеров, согласных действовать в духе нашей программы»; «сближение

и даже слияние с враждебными правительству сектами религиозно-революционного характера, каковы, например, бегуны, неплательщики, штунда (Секты, считавшиеся по официальной тогдашней терминологии «особо вредны­ми», члены которых не признавали над собой власти государства.)»; «привлечение на свою сторону по време­нам появляющихся в разных местах разбойничьих шаек типа понизо­вой вольницы»; «заведение сношений и связей в центрах скопления промышленных рабочих».

Во-вторых, партия ставила перед собой цель «ослабить, расша­тать, т. е. дезорганизовать силу государства, без чего, по нашему мне­нию, не будет обеспечен успех никакого, даже самого широкого и хо­рошо задуманного, плана восстания». В этой «дезорганизаторской части» предусматривалось заведение связей в армии и правитель­ственных учреждениях. Последним пунктом значилось: «системати­ческое истребление наиболее вредных или выдающихся лиц из прави­тельства и вообще людей, которыми держится тот или другой ненави­стный нам порядок».

Строение организации на первых порах было вполне демократи­ческим. Руководящим центром общества служил «центральный», или «основной кружок». Из состава этого петербургского кружка избира­лась «администрация» (или «комиссия» из трех-пяти человек, осуще­ствлявшая оперативную координацию кружков и отдельных револю­ционеров в провинции. Весной 1878 г. в составе «комиссии» выдели­лись «интеллигентская», «рабочая», «редакционная», «типографская» и «дезорганизаторская» группы.

Поначалу основные усилия партии были направлены на реализа­цию «организаторской части» программы, землевольцы пытались продолжать пропаганду в деревне, организовав оседлые колонии ре­волюционеров в провинции. Но их деятельность была столь же безус­пешной, как и стихийное хождение. Постепенно в организации ук­репляется группа «политиков», считающих своей первоочередной за­дачей борьбу за политические свободы и подготовку политического переворота, предшествующего социальной революции.

«Дезорганизаторская» деятельность общества, направленная пер­воначально на самооборону, к началу 1878 г. приобретает самостоя­тельное значение. Логику этого перехода хорошо очертил в своих вос­поминаниях Степняк-Кравчинский: террористические акты, «вытекая из чувства мести, ...направлялись вначале на ближайших врагов — шпионов, и в разных частях России их было убито около полудюжины. Было, однако, несомненно, что эти первые попытки необходимо долж­ны были повести к дальнейшим. Уж если тратить время на убийство какого-нибудь шпиона, то почему же оставлять безнаказанным жан­дарма, поощряющего его пгусное ремесло, или прокурора, который пользуется его донесениями для арестов, или, наконец, шефа жандар­мов, который руководит всем? А дальше приходилось подумать и о са­мом царе, властью которого действует вся эта орда».

Оправдание Веры Засулич послужило толчком, в результате кото­рого «этот переход, на который при иных условиях потребовались бы, может быть, годы, был совершен почти сразу». Дело Засулич «озари­ло» террор «ореолом самопожертвования и дало ему санкцию общест­венного признания».

Полемика между «деревенщиками», считавшими главной задачей пропаганду в деревне, и «политиками» после оправдания Засулич резко обостряется, причем победа достается «политикам». В начале 1879 г. энергичная группа «политиков» во главе с А.Д. Михайловым образует «Исполнительный комитет» и приступает к формированию хорошо законспирированной террористической организации. В июне 1879 г. «политики» провели сепаратный съезд в Липецке. Попытка вырабо­тать компромисс и сохранить единство организации, предпринятая на Воронежском съезде «Земли

и воли» успеха не имела. Организация окончательно распалась на две: пропагандистскую «Черный передел», вскоре свернувшую свою деятельность в России и тихо почившую в эмиграции, и «Народную волю», вставшую на путь террора, един­ственного средства политической борьбы, доступного меньшинству при отсутствии в стране политических свобод.

Отдельные террористические акты предпринимались революци­онерами-одиночками и ранее. Террор «Народной воли» приобретает качественно новые черты. Теракт перестает быть только местью и инструментом дезорганизации правительства. Он получает теорети­ческое оправдание и осознается в качестве важнейшего воспитующего средства. П.Н. Ткачев блестяще сформулировал это в своем журнале «Набат»: «Революционный терроризм является... не только наиболее верным и практическим средством дезорганизовать суще­ствующее полицейско-бюрократическое государство», но и «един­ственным действительным средством нравственно переродить холо­па-верноподданного в человека-гражданина».

Сил для массированного террористического наступления на власть у народовольцев, разумеется, не было. Характерно, что в нача­ле 1881 г. организация решала, убить царя или освободить из Петро­павловской крепости Нечаева — на оба мероприятия ресурсов недос­тавало. Решено было, в конце концов, бросить все силы на организа­цию цареубийства, которое по мысли народовольцев должно было вызвать революциошшй взрыв по всей России.

После целой череды неудачных покушений 1 марта 1881 г. «ме­тальщики» Гриневицкий и Рысаков, действовавшие по команде Софьи Перовской, «привели в исполнение» смертный приговор, выне­сенный «Народной волей» Александру II еще в 1879 г.

Ожидаемого революционного взрыва, однако, не последовало. Единственной реакцией масс на покушение, среди организаторов ко­торого были евреи, стали еврейские погромы, мощной волной прока­тившиеся по южной России (полиция зарегистрировала 259 случа­ев ). «Народная воля» готова была приветствовать хотя бы и такое на­чало народного движения. В вышедшем осенью 1881 г. шестом номере листка «Народная Воля» по поводу погромов было сказано только, что «все внимание обороняющегося народа сосредоточено теперь на купцах, шинкарях, ростовщиках, словом на евреях, этой местной "буржуазии", поспешно и страстно, как нигде, обирающей рабочий люд». Разочаровывало только то, что движение захватило исключительно города и только в черте еврейской оседлости.

Поднять на борьбу широкие массы крестьянства при помощи тер­рора не удавалось. Единственный удачный опыт подготовки народно­го восстания в деревне был связан с применением совершенно других средств: мистификации и обмана.

Зимой 1876 г. по деревням Чигиринского уезда Киевской губернии начал ходить молодой человек, представлявшийся Дмитрием Найдой. Выдавая себя за ходока от херсонских крестьян к царю, он легко заво­дил связи и знакомства с крестьянами, входил в доверие к ним. На са­мом деле молодого человека звали Яковом Стефановичем, он был од­ним из активных участников революционных кружков, и на свой страх и риск решился исполнить собственный план, по отзыву Степняка-Кравчинского, «поразительный по соединению смелости с бесстыд­ством, грандиозности и практичности — с полной беспринципностью». План этот состоял в том, чтоб поднять народ на восстание именем царя.

В конце 1876 г. «Найда» вернулся в Чигирин. На сей раз при нем были важные бумаги — «утвержденная царем» «Высочайшая тайная грамота», устав крестьянского общества «Тайная дружина» и текст «Обряда святой присяги». В царской «грамоте», составленной Стефа­новичем и Львом Дейчем, царь сообщал крестьянам о своем бессилии побороть сопротивление помещиков установлению истинной воли и предписывал им объединяться в тайные общества для подготовки к восстанию против дворян для захвата всей земли. «Грамота» имела большой успех, крестьяне массами вступали в «Тайную дружину», ко­торая к середине 1877 г. насчитывала около трех тысяч человек под командой «атамана» — отставного унтер-офицера Олейника.