Выбирая свою историю."Развилки" на пути России: от Рюриковичей до олигархов

Соколов Никита

После процесса Веры Засулич поток террористических актов на­чал нарастать лавинообразно. Но особое беспокойство правительства вызывало то обстоятельство, что террористы не встречали противо­действия и даже морального осуждения в обществе. 24 июля 1878 г., когда одесский суд вынес смертный приговор группе народовольцев во главе с Ковальским, которые оказали при аресте вооруженное соп­ротивление, всеобщее негодование в адрес суда вылилось в антипра­вительственную демонстрацию, завершившуюся столкновением тол­пы с войсками. 4 августа 1878 г. в Петербурге Сергей Степняк-Кравчинский среди бела дня заколол на людной улице шефа жандармов Н.В. Мезенцова и скрылся. Публика не предприняла никаких усилий для задержания убийцы.

Правительство начинает сознавать необходимость привлечения общества к борьбе с «крамолой». 20 ноября 1878 г. Александр II об­ратился к представителям сословий

в Москве со словами: «Я надеюсь на ваше содействие, чтобы остановить заблуждающуюся молодежь на том пагубном пути, на который люди неблагонадежные стараются ее завлечь».

Важным симптомом кризиса стала готовность земских либералов, принципиально отвергающих незаконные способы политической борьбы, перейти к нелегальным методам. Законопослушные земцы начинают устраивать конспиративные съезды. А 3 декабря 1878 г. в Киеве на квартире известного «украинофила» В.Л. Беренштама сос­тоялось совещание либеральных земцев во главе с И.И. Петрункевичем с лидерами южного исполнительного комитета «Земли и воли». Петрункевич уговаривал революционеров «временно приостановить всякие террористические акты, чтобы дать нам, земцам, время и воз­можность поднять в широких общественных кругах и прежде всего в земских собраниях открытый протест против правительственной внутренней политики и предъявить требование коренных реформ в смысле конституции, гарантирующей народу участие в управлении страной, свободу и неприкосновенность прав личности». Предложе­ние Петрункевича было отвергнуто.

Тем не менее, земцы решились устроить на свой страх и риск кам­панию заявлений в земских собраниях. Тверское губернское земское собрание обратилось к императору с адресом, в котором требовало для России конституции, ссылаясь на то, что она была дарована осво­божденной недавно Болгарии. «Государь император в своих заботах о благе освобожденного от турецкого ига болгарского народа, — писали земцы, — признал необходимым даровать ему истинное самоуправле­ние, неприкосновенность прав личности, независимость суда, свободу печати. Земство Тверской губернии смеет надеяться, что русский на­род, с такою полною готовностью, с такою беззаветною любовью к своему царю-освободителю несший все тяжести войны, воспользует­ся теми же благами, которые одни могут дать ему возможность вый­ти, по слову государеву, на путь постепенного, мирного и законного развития». Власти поспешили прекратить земскую кампанию репрес­сиями. Министр внутренних дел циркулярно известил предводителей дворянства, председательствующих в земских собраниях, что они бу­дут привлекаться к ответственности в случае подобных демонстра­ций. Черниговское губернское земское собрание, в котором Петрункевич выступил с обращением аналогичным тверскому было разогна­но жандармами, а сам он был выслан административным порядком в Костромскую губернию.

«Диктатура сердца»

Революционеры тем временем перешли от терактов против второс­тепенных представителей власти к прямой охоте на царя. 2 апреля 1879 г. один из членов Исполнительного комитета «Земли и воли» А.К. Соловьев совершил неудачное покушение на Александра II. Пра­вительство ответило усилением административных репрессий, для борьбы с крамолой была укреплена «вертикаль власти» и образованы чрезвычайные временные генерал-губернаторства.

Однако становилось все очевиднее, что одними репрессиями пре­одолеть кризис невозможно. Первым практический опыт привлече­ния общественности на сторону власти предпринял М.Т. Лорис-Меликов, назначенный таким временным генерал-губернатором в Харь­ков. Популярный генерал, герой двух русско-турецких войн, Михаил Тариелович привлек к себе общественные симпатии и как админист­ратор. Незадолго до назначения в Харьков он прославился на всю Рос­сию тем, что из 4 миллионов рублей, ассигнованных из казны на борь­бу с эпидемией чумы в Астрахани, ухитрился потратить 300 тысяч, чего оказалось совершенно достаточно для преодоления бедствия, а оставшиеся средства до копейки вернул в казначейство.

В Харькове Лорис-Меликов, усилив полицию, одновременно предпринял несколько шагов, чтобы привлечь на сторону власти «представителей местных интересов», решительно ограничив произвол местной администрации. Одновременно идеи «примирения» с общест­вом стали развиваться некоторыми высшими чиновниками в Петер­бурге. Председатель Комитета министров граф П.А. Валуев извлек из нафталина собственный проект созыва совещательного учреждения, наподобие Земского собора, отвергнутый в начале 60-х гг. На сей раз сочинение Валуева, «отличавшееся витиеватой и внушительной неоп­ределенностью», было встречено более внимательно, и

его начали всерьез обсуждать в придворных кругах. В том же направлении действовал председатель Государственного совета великий князь Конс­тантин Николаевич, напомнивший государю об аналогичном проекте князя Урусова, составленном в 1866 г.

Государь пребывал в нерешительности, а тем временем Степан Халтурин, нанявшийся истопником в Зимний дворец, ежедневно проносил в свою подвальную каморку, расположенную прямо под па­радной императорской столовой, очередную порцию динамита. 4 февраля 1880 г. дворец буквально взлетел на воздух. Только случай­ность спасла императорскую фамилию. Поезд, доставивший в Петер­бург принца Баттенбергского, которого предполагалось потчевать торжественным обедом, опоздал, и царская семья не успела к момен­ту взрыва занять свои места в столовой. Происшествие было чрезвы­чайное не только по множеству жертв (между подвальной каморкой и столовой размещалось караульное помещение, и в результате взры­ва погибли несколько десятков караульных). В случае успеха была бы уничтожена вся императорская фамилия и возникал бы вопрос или о выборе новой династии или о перемене формы правления. Взрыв царской резиденции в центре столицы означал, во всяком случае, пол­ное крушение существовавшей системы охраны и крайнюю опасность сложившегося положения.

8 февраля 1880 г. Александр II созвал совещание для обсуждения валуевского проекта, в ходе которого наследник, великий князь Алек­сандр Александрович, предложил вместо созьюа местных людей учре­дить чрезвычайную следственную комиссию, которой должна быть предоставлена и значительная распорядительная власть. План этот был первоначально царем отвергнут, однако на следующий день, про­ведя новое совещание с находившимися в Петербурге генерал-губер­наторами, в числе которых был и Лорис-Медиков, царь пришел к вы­воду о необходимости ввести в стране диктатуру. 12 февраля было объявлено о создании Верховной распорядительной комиссии с чрез­вычайными полномочиями во главе с Лорис-Меликовым.

Уже 15 марта Лорис-Меликов, следуя избранной тактике борьбы с крамолой путем привлечения на сторону власти либеральной обще­ственности, опубликовал воззвание «К жителям столицы», в котором обратился за поддержкой к «благомыслящей части общества» для вос­становления порядка в стране. «На поддержку общества, — писал в своем воззвании глава Верховной распорядительной комиссии, — смотрю как на главную силу, могущую содействовать власти к возоб­новлению правильного течения государственной жизни, от перерыва которого наиболее страдают интересы самого общества». Одновре­менно была продемонстрирована предельная жесткость в отношении террористов. Ипполит Млодецкий, совершивший 20 февраля поку­шение на Лорис-Меликова, уже 22 февраля был повешен по пригово­ру военно-окружного суда.

Либеральный публицист Н.К. Михайловский ехидничал, что «бла­годарная Россия изобразит Лорис-Меликова в статуе с волчьим ртом спереди и лисьим хвостом сзади». Позже, в советской литературе, основываясь на этой характеристике, Лорис-Меликов был изображен жестоким лицемером, что совершенно не соответствовало действи­тельности. Свою задачу он видел в умиротворении страны путем воз­вращения к реформаторской политике, прерванной толстовской реак­цией. Программа ближайших преобразований, предложенная в док­ладе Лорис-Меликова 11 апреля 1880 г., предусматривала податную реформу, пересмотр паспортной системы, сковывавшей активность прежде всего крестьянства, расширение прав старообрядцев и законо­дательное регулирование отношений рабочих с нанимателями.

В подтверждение серьезности намерений правительства прово­дить более либеральный курс по почину Лорис-Меликова обществу были сделаны два важных символических жеста. В конце апреля был отправлен в отставку министр народного просвещения Д.А. Толстой, бывший по совместительству и обер-прокурором Синода. Увольнение его состоялось накануне Пасхи и было принято обществом как «пас­хальное яичко», в столицах обыватели вместо традиционного «Христос воскресе» приветствовали друг друга в Светлое воскресенье возгла­сами: «Толстой сменен, воистину сменен». 6 августа — одновременно с закрытием Верховной распорядительной комиссии — было упразд­нено ненавистное всем Третье отделение собственной его императорс­кого величества канцелярии, ведавшее политическим сыском. Впредь дела о политическом розыске вводились в общую систему государ­ственного управления, для чего при Министерстве внутренних дел, которое возглавил Лорис-Меликов, создавался Департамент полиции, причем во главе департамента был поставлен бывший прокурор су­дебной палаты В.К. Плеве, что было воспринято как намерение ввес­ти действия полиции в более строгие правовые рамки.