Выбор варвара

Диксон Руби

— Я пойду, если Фарли не возражает. — Он смотрит на меня.

Возражаю? Не возражаю ли я, если он проведет день с моими братьями? Позволю ли я им обращаться с ним так, как будто он член семьи? Не возражаю ли я, если они покажут ему красоту нашего мира в надежде, что это изменит его мнение?

— Конечно, я не возражаю.

Мёрдок потирает голову, а затем кивает.

— Хорошо. На кого мы охотимся?

— Ах, мой друг, — говорит Салух, протягивая ему копье. — Лучше спроси, на что мы не охотимся.

***

Некоторое

время спустя мои братья отправляются в путь вместе с Мёрдоком. Моя пара был закутан в дополнительные меха, чтобы согреться, очень неуклюже держит свое копье и слушает бесконечную болтовню моих братьев. Я улыбаюсь про себя, когда они уходят. Часть меня хочет пойти поохотиться с ними, но мне нужно присмотреть за Чом-пи и поговорить со своей матерью. На моем сердце слишком много бремени, чтобы нести его в одиночку. Я направляюсь в хижину моего двисти и собираю навоз, который замерз за ночь, а также наполняю его корзину с едой и разбиваю лед в его миске с водой. Чом-пи рад меня видеть, он скачет вокруг и кусает меня за одежду, чтобы привлечь мое внимание. Я сосредоточена на том, чтобы ухаживать за ним, и не замечаю, что у меня есть компания, пока не поворачиваюсь и не вижу Сессу и Таушена, стоящих в дверях.

Я выпрямляюсь.

— Что такое?

Сесса просто бросает на меня угрюмый взгляд, скрестив руки на груди. Еще через несколько сезонов он станет таким же большим и сильным, как его отец. Однако на данный момент он все еще слишком молод. Надувание губ тоже этому не помогает. Таушен — тот, кто говорит.

— Мы слышали, что твоя новая пара был в деревне.

— Он оставался со мной прошлой ночью, — говорю я им, кивая. — Но мои братья только что взяли его с собой на охоту. Если вы хотели поговорить с ним, вы разминулись.

Таушен смотрит на Сессу. Когда младший охотник продолжает молчать, Таушен вздыхает и слабо улыбается мне.

— Я хотел присоединиться к охоте на са-кoхчка для него. — Он подталкивает Сессу локтем. — Он тоже.

Часть напряжения покидает мое тело. Участвовать в охоте на са-кoхчка для соперника означает, что все прощено, и вы принимаете потерю самки, которую хотели.

— Я рада.

— Когда пойдем? — спрашивает Таушен.

Что им сказать? Я колеблюсь, но потом говорю правду.

— Этого может и не случиться. Мёрдоку не нравится эта планета, и он не уверен, что хочет здесь остаться.

На юном лице Сессы появляется недоверчивое выражение.

— Что? Но вы нашли отклик.

Я знаю. Я чувствую себя несчастной при виде их возмущения.

— С его народом все по-другому, — говорю я им. — У них нет кхая, который связывал бы их, поэтому он не понимает. Ему не нравится эта планета, и, чтобы остаться со мной, ему придется отпустить все, что у него есть. — Я пытаюсь улыбнуться, но это трудно. — Это не то же самое, что Шорши и другие. Он здесь не застрял.

— Но ты его пара. Ты

понесешь его комплект. — Сесса свирепо хмурится. Его кулаки сжимаются. — Это несправедливо, что он берет единственную незамужнюю женщину в нашем племени, а затем бросает ее! — Разъяренный, он бросается прочь.

Я вздрагиваю от его слов, прижимая руки к груди.

— Мне больно, что он так расстроен.

— Он молод, — говорит Таушен, подходя ко мне. Он сжимает мою руку, выражение его лица печальное. — Он еще не научился тому, что значит ждать. Однако он научиться.

Я вздыхаю.

— Я знаю, было бы намного проще, если бы я нашла отклик у одного из охотников племени. Но я не выбираю. — И я бы не выбрала никого, кроме Мёрдока. Я люблю его. В тот момент, когда он появился, я поняла, что он мой.

— Кхай выбирает, — соглашается Таушен. Он гладит меня по руке, а затем замолкает. — Если он не останется и тебе понадобится отец для твоего комплекта, я буду этим охотником для тебя, Фарли.

Я удивленно моргаю.

— Что…

— Это не обязательно должно быть совокупление для удовольствия, хотя я бы со временем согласился на это. Мне было бы достаточно заботиться о тебе. О тебе и твоем комплекте.

Мне хочется плакать.

— Ты хороший охотник, Таушен. Когда-нибудь ты станешь хорошей парой для какой-нибудь женщины.

Его улыбка печальна.

— Когда-нибудь. — Он похлопывает меня по плечу и затем уходит.

У меня такое чувство, будто мое сердце разрывается на части. Я не хочу, чтобы Мёрдок уходил. Я не хочу уезжать с ним. Но что мне делать? Что я могу сделать? Подавляя подступающие к горлу рыдания, я выбегаю из хижины Чом-пи и мчусь через деревню, направляясь к месту, где, я знаю, мне будет уютно.

В доме моей матери нет ширмы для уединения, и внутри я чувствую запах ее любимого пряного чая. Я вежливо царапаюсь в дверной проем, чтобы дать ей знать, что я здесь, и когда она поднимает глаза, я вбегаю внутрь и, рыдая, бросаюсь в ее объятия.

— О, Фарли, — удивленно произносит Кемли. Она гладит мою гриву и прижимает меня к себе. — В чем дело, моя сладкая?

— Почему резонанс такой ужасный? — я плачу. А потом я думаю о губах Мёрдока на моих, о его улыбках, о том, как он прикасается ко мне. — И в тоже время такой замечательный? Такое чувство, будто меня разрывает на части то, что я люблю больше всего.

Моя мать только понимающе хмыкает.

— Потому что это резонанс. Он не спрашивает, что чувствует твое сердце. Он просто выбирает. — Она кудахчет и прижимает меня к себе. — Иди посиди со мной. Облегчи свое сердце.

Она сидит в своих мехах, а я кладу голову ей на колени, как делала, когда была комплектом. Она гладит меня по волосам и терпеливо ждет. Я вздыхаю.

— Резонанс — это не так просто, как я думала.

— Думаю, что у тебя все не так, как у большинства, — говорит моя мама. — Твоя пара — незнакомец. Он добр к тебе?