Выбор варвара

Диксон Руби

Я должен отстраниться. Дать ей спокойно поспать. Но мне нравится чувствовать, как ее раскрасневшаяся кожа прижимается к моему телу, и я зарываюсь в меха вместе с ней, обхватывая ее руками за талию.

ФАРЛИ

Когда я просыпаюсь утром, мой кхай поет счастливую песню, моя пара в моих объятиях, его член прижимается к моему бедру. Это тяжело, даже когда он спит, и я глажу рукой вверх и вниз по его спине, думая о прошлой ночи.

Это было не идеально, но то, что у нас было, было хорошо. Сегодня ночью будет лучше, когда он войдет в меня. Нам просто нужно будет лучше рассчитать время нашего спаривания. От резонанса у меня все зудит, но я могу игнорировать его еще немного.

Словно почувствовав, что я проснулась, Мёрдок поднимает голову и сонно улыбается мне. Его глаза все еще того странного, тусклого цвета, который наводит на меня грусть, особенно когда я понимаю, что никогда не увижу в них яркого голубого света.

Он не хочет кхай. Он не хочет оставаться здесь со мной.

Внезапно у меня пропадает такое хорошее настроение. Боль нарастает у меня в груди, даже когда он целует меня, а затем встает, дрожа от холода. Я наблюдаю за ним, пока он поправляет металлическую штуковину, которую носит на носу — по его словам, это его дыхательный инструмент — и натягивает свою теплую, толстую тунику. Я сажусь в шкурах.

— Что ты будешь делать сегодня?

— Полагаю, смотря, что у капитана на уме. Я не думаю, что он готов улететь, пока не будет уверен, чего хочет все племя. Если найдется хотя бы один человек, который захочет уйти, мы заберем его с собой. — Он просовывает ногу сквозь одежду, а затем поворачивается, чтобы посмотреть на меня, и замирает. Выражение его лица голодное, когда он пожирает меня глазами. — Я знаю, что время еще есть, но… Я должен спросить еще раз. Фарли, полетели со мной.

— И потерять свой кхай?

— Тебе это больше не понадобится. — Он возвращается к кровати, его странная одежда спадает с него. Он опускается на колени, а затем переползает через меня, весь грациозный, смертельно красивый. Я обнимаю его за шею и притягиваю к себе, когда он прижимается поцелуем к моим губам, и его вес ложится на мое тело. Мне нравится чувствовать его таким. — Просто подумай об этом еще немного, хорошо?

Я не буду думать ни о чем другом. Это означало бы потерять все, что я знаю, и все, что у меня есть… пойти с ним. Достаточно ли я храбра, чтобы сделать такое? Но я киваю.

— Я подумаю над этим.

Он ухмыляется и снова утыкается носом в мой нос.

— Может быть, после того, как я свяжусь с капитаном, мы сможем вернуться сюда и пошалить еще немного.

Мое сердце учащенно бьется.

— Мне нравится эта идея. Но сначала я должна проведать Чом-пи.

Мёрдок снова целует меня.

— Тогда нам обоим следует поторопиться обратно.

Мы еще немного соприкасаемся губами, а затем неохотно одеваемся. К тому времени, как я отодвигаю экран приватности и выхожу из дома, на нем уже надеты толстые слои одежды.

В тот момент,

когда я выхожу, я слышу зовущий голос.

— Они проснулись!

О нет. Я смеюсь, когда оглядываюсь. Трое моих братьев спешат ко мне с копьями в руках. Салух идет впереди, а у Зеннека через плечо перекинут рюкзак с припасами. Пашов замечает меня и хватает за плечи в притворном удушении, зажимая меня подмышкой и взъерошивая мою гриву.

— Что вы трое здесь делаете? — я спрашиваю. — Вам давно пора отправляться на охоту.

— Мы берем твою новую пару с собой на тропы, — говорит Салух.

— Чтобы он мог познакомиться с семьей, — говорит Зеннек с усмешкой.

— И предупредим его о тебе. — Пашов снова взъерошивает мои волосы.

— Предупредите его обо мне? — я смеюсь. — Как это?

— Мы скажем ему, что если он спарится с тобой, то ему придется иметь дело с самым большим и вонючим зверем на планете, — говорит Салух серьезным голосом.

Зеннек кивает.

— Чом-пи. И почему не даешь нам его съесть.

Я фыркаю, вырываясь из объятий Пашова.

— Потому что он мой питомец, и это делает его моей семьей. Вы не едите семью, дураки.

— Ты уверена? В последнее время ты выглядишь мясистой, — говорит Зеннек, ущипнув меня за руку. Я со смехом отталкиваю его руку, но Зеннек хватает меня за талию и кружит вокруг себя. Мои братья глупые.

Мгновение спустя Мёрдок выходит из моего дома, и еще мгновение спустя на его лице написан собственнический голод.

— Не прикасайся к ней! — Он шагает вперед и выхватывает меня из рук Зеннека. — Она принадлежит мне.

Все замирают.

Пашов покатывается со смеху.

— Не трогай ее, — издевается Зеннек, встряхивая гривой и притворяясь мной. — Фарли — моя пара. — Он хлопает ресницами, глядя на меня.

Я закатываю глаза и тычу в брата пальцем.

— Ты притворяешься мной или им?

Пашов хватает Зеннека за шею и взъерошивает его гриву.

— Тебе придется быть терпеливым с ним, Мёрдок. Наш брат немного туповат.

Они все трое смеются, и Мёрдок смотрит на меня.

— Семья, — говорю я, пожимая плечами. — Это мои братья.

— Ах. — Он потирает ухо, и на его лице появляется это взволнованное выражение. Я счастливо вздыхаю. — Я рад познакомиться со всеми вами.

— А мы, — объявляет Пашов, еще раз сжимая плечи Зеннека, — рады, что ты так по-собственнически относишься к нашей сестре. Она заслуживает самого лучшего.

— Да, — мягким голосом соглашается Мёрдок, глядя на меня, и я чувствую, как мой кхай снова начинает петь.

— Твой капи-тан сегодня посещает деревню и гостит у Вэктала и Шорши. Мы подумали, что приедем и возьмем тебя на охоту, — говорит Салух, как всегда серьезный. — Познакомимся с тобой поближе, прежде чем ты получишь свой кхай и присоединишься к семье.

Я прикусываю губу. Они не знают, что он не хочет кхай.

— Возможно… — начинаю я.

Но Мёрдок удивляет меня, кивая.