Выбор
Шрифт:
— Говоришь, дома сейчас Устинья?
— Дома.
— Прикажи завтрак подать, да коня… съезжу к ней.
— Мин жель…
— И молчи!
Выглядел Федор так зло, что Руди только рукой махнул, да и отступился. Вот сейчас — лучше подождать. Федора он и потом расспросит, не подставляясь, а то и саму боярышню.
Что там случилось-то такого на гуляниях, что царевич сначала нажрался, а теперь молчит, сидит тяжелее тучи?
Потискал ее Федор, что ли, не за то место, а боярышня ему и отказала?
Бабы! Кругом
Устинье сейчас и не до вины своей сомнительной было, и не до Федора, пропадом он пропади!
— Бабушка!
Рада была Устинья и счастлива до слез.
Успела прабабушка! Приехала!
Хоть и усталая донельзя, и из саней, считай, не вышла — выпала, хоть и покривился боярин Алексей… да и пусть его.
— Успела я, внученька. А ты чего стоишь, Алешка, ровно примороженный? Хоть дойти помоги!
Боярин вздохнул, да и пошел помогать.
Откажи такой…
Впрочем, не пожалел он. Агафья, пока боярин почти на руках вносил ее в дом, пару слов шепнуть ему успела.
— Не переживай, Алешка, не расстрою я твоих планов, может, и помогу еще. Все ж палаты царские, честь великая Усте выпала!
Алексей и дух перевел.
Понятно же, и царевич, и честь… так это нормальному мужчине понятно, а у баб вечно какие-то глупости начинаются.
Не тот, не такой, не мил, не люб… оно понятно, розгами посечь, так мигом чушь из бабы вылетит, но ты поди, разъясни о том волхве. Или про розги заикнись! То-то ей радости будет, только косточки твои на зубах захрустят! Смешно и подумать даже!
Вот кто другой, а Агафья могла бы свадьбу царевичеву расстроить, и шугануть его могла бы, ровно таракана, и Устинью забрать, куда пожелает… а преград ей и нет никаких. Что тут сделаешь?
В храм пойдешь? На свою же родню донесешь?
Иди-иди, в подвалах-то пыточных всем весело будет, все порадуются.
Сделать что с вредной бабкой? А что с ней сделаешь, с волхвой? Можно ее одолеть, но уж точно не боярину, то ему не по силам.
Но когда не против она, а помощь обещает, тут и боярин ее видеть рад-радехонек, поди, с такой союзницей он дочку замуж точно выдаст!
— Царевичу Устинья люба.
Могла бы Агафья сказать многое. И про Устинью спросить, и про самого царевича, и про чувства их, да ни к чему это было. Знает боярин свое дело — вот и пусть его, и достаточно с него будет. Услышал боярин, что хотел в ее словах, а остальное ему и не надобно.
— Хорошо, когда так. Я Усте помогу, чтобы на отборе ее не сглазили, не испортили. Сам понимаешь, злых да завистливых и так много, а там — втрое будет. Вдесятеро.
Боярин волхву дотащил, на лавку сгрузил.
— Благодарствую, бабушка Агафья.
Волхва кивнула, да к Усте повернулась.
— Готова ты, детка? Все ж невесту для царевича выбирают, не для конюха какого, туда попасть — честь великая.
—
А вдруг и от баб польза бывает?
Ладно, сейчас он еще жену сюда пошлет. Она-то за своей бабкой и приглядит, и ему донесет, ежели чего. Будет у него время пресечь непотребное что. И о других новостях пока сказать надобно, раз уж приехала бабка вредная, пусть и от нее польза будет. Испокон веков на свадьбу старались колдуна какого пригласить, да где ж его сейчас возьмешь? А у него, вот, волхва будет, поди, еще и почище колдуна.*
*- насчет колдуна — чистая правда, был обычай, прим. авт.
— Свадьба у нас. Илья женится.
— И это хорошо, — отозвалась Агафья. — Пусть женится, совет да любовь.
Боярину то и надо услышать было. Повернулся, да и пошел по делам своим. Пусть бабы тут без него болтают, поди, разговоры их слушать — уши подвянут да отвалятся.
— Боря! Поговорить нам надобно!
Борис на брата в упор посмотрел. Хотел он Феденьку к себе позвать, прочесать поперек шерсти, но когда сам пришел? Тем лучше!
— Надобно, Феденька, еще как надобно! Скажи мне, давно ты насильником заделался?
Федор как стоял, так и икнул. Глупо и громко. Только кадык дернулся.
А нечего тут!
К царю в кабинет ворвался, важные дела решать помешал, еще и за вчерашнее добавки мало получил? Так сейчас будет тебе с лихвой!
— Я?! Я не насиловал!
— Ты мне, Феденька, сказки тут не рассказывай. Устинью Заболоцкую кто вечор приневолить пытался? Кто ее в закоулок тащил, хотя боярышне то не нравилось!
Федор только насупился.
— Ей бы понравилось!
Борис сощурился на него презрительно, как на таракана раздавленного — Федя этот взгляд ненавидел всегда.
— Так все тати говорят! Ты мне, Феденька, учти, когда люб ты боярышне — хорошо: отбор проведем, как положено, потом поженитесь, да и заживете рядком да ладком. А когда не люб…
— Люб я ей!
— Она тебе сама про то сказала?
Федор даже в затылке зачесал.
А ведь… и не было такого! Ни разу ему Устинья о любви своей не говорила.
— Она говорила, что поближе меня узнать хочет.
— Вот ты и решил боярышне все показать, чем похвастаться можешь? Еще и добавить?
— Ты…
— Кто тебе помогал вечор? Истерман?
Федя невольно головой кивнул, потом уж…
— Не виноват Руди, я его попросил…
— А он и рад твоим гадостям потворствовать?
— Да я… что б ты понимал!
Глупостей Борис и подавно выслушивать не собирался. Значит,мальчишка себя неотразимым возомнил,а свита мало того, что потворствует, еще и его пакости прикрывает? Р-разберемся.